К сожалению, лафа скоро закончилась. Пулеметным огнем удалось покрошить бросившихся вперед энтузиастов с поверхностными познаниями в оккультизме, а сейчас подоспели более серьезные кадры. Короткий порыв ветра и дымовую завесу разнесло по углам. Пули же останавливались, не долетая до цели буквально полуметра. Стандартное, но вполне эффективное средство из арсенала церковной магии — Облачный Плащ. Воздух спрессовывается в плотную и главное вязкую среду, непроницаемую для метательного оружия, но вполне уязвимую для обычных скоростей атаки. Пулеметы продолжали бить не переставая, на расплав стволов, уже не с целью поразить цели, а всего лишь для отвлечения внимания.
Повинуясь моей команде, отданной в ментальном поле, на группу вторжения обрушились аморфы, до этого мирно висевшие на потолке. Абсолютно безмозглые твари, они знали только одно — слепое повиновение хозяевам, а в данном случае мне. Несколько Охотников были прикончены аморфами сразу, сработал элемент внезапности и мне вновь улыбнулась девочка по имени фортуна. Один или несколько из убитых как раз и поддерживали магическую завесу, останавливающую пули. Теперь же она хоть и сохранялась, но значительно утратила эффективность. А если так…
— В два ствола! — раздался мой оглушительный вопль, перекрывающий вселенский шум и гам.
Отлично, ребятки прекрасно поняли не слишком вразумительную команду и сделали то, что от них и требовалось — хлестанули из пулеметов в одну точку. Магическая преграда в этом месте не выдержала шквального огня вследствие чего еще парочка святош окочурились весьма негероическим образом. Но на сем везение закончилось и наступила грубая проза жизни… Вспышки Святого Пламени осветили зал, разогнав как дым, так и заранее установленные Олегом маскирующие и защитные тени. Теперь маги Охотников могли видеть нас, чем и не преминули воспользоваться. Кинжально острые, сотканные из пламени лучи, сотворенные незваными гостями уже почти достали до нас, когда я сделал единственное, что оставалось — резкой силовой волной вышиб каменные плиты пола из-под ног Охотников. Простое волшебство в данной ситуации оказалось гораздо эффективнее любых сложных заклятий — смертельные для нас копья изменили траекторию, врезавшись в потолок и стены, откалывая камни, воспламеняя дерево и ткань.
Но один из лучей все же достал до Мануэля, спалив того практически дотла. Не ко времени это, я все же рассчитывал сохранить всех своих бойцов, хоть Ингвар и предупреждал о практической невозможности этого моего стремления. Краем глаза успеваю заметить, что по лестницам, ведущим на верхние этажи, и со стороны черного хода стремительно отступают те Сородичи, что держали оборону на других направлениях. Значит, пора и нам сматывать удочки. Основная задача выполнена — понеся существенные потери, наши враги подумают, что им наконец-то удалось сломить сопротивление охраны. И ломанутся всед за нами, то есть как раз туда, куда и нужно, прямиком в лапы Ингвара со товарищи, давно уже истомившихся в ожидании.
"А до хрена их здесь!" — мелькает в голове мысль при виде Охотников, появившихся на лестницах с верхних этажей. Заслон бы какой оставить, что бы без помех удалось уйти на нижние ярусы без азартного топота погони за спиной. Вот только где его взять? Выделенных мне аморфов разнесли в лоскуты, а поднимать мертвецов я не умею, это под силу только Джованни, клану вампиров-некромантов. Гадство! Если бы Мануэль не подставился под вражеское заклятие, все могло быть иначе…
В голове у меня словно щелкнул переключатель и перед внутренним взором проявилась картина, "которая могла бы быть в том случае если". Словно боковой вариант развития событий, да вдобавок не один, а превеликое множество. Свалка, заброшенный склад форм бытия, так и не воплотившихся в реальность. Вот только использовать эти безжалостно выброшенные сокровища было все же можно, хотя и сложно. Почему мне пришла в голову такая идея? Без понятия, скорее всего та же интуиция, не раз спасавшая шкуру. Пристально всматриваясь в зачаточную форму того варианта реальности, где Мануэль мог избежать гибели, я медленно, но верно "оживлял" эту картину. Две вариации, свершившаяся и вероятностная, одновременно стояли перед глазами и настоящая тускнела и размывалась, уступая место фантасмагории, извлеченной из непонятных мне глубин.