Зато Жесткая Лапка с пользой употребила это время, с помощью подкупленной служанки заразив Фумириру отвратительной кожной сыпью. И теперь сознание того, что соперница вынуждена целые дни проводить за натиранием вонючими мазями, скрашивало легкую ревность по поводу щедрого подарка. Да и истранка мало попадалась ей на глаза, а Господин ночевал у нее всего два раза.
Но когда почти через три месяца все узнали о беременности Мелуны... О-о-о!!! Приличными словами не передать, как встретила это известие первая жена! Ее вой был слышен далеко за Градой.
Забеременев, тихоня-истранка оказалась не такой уж безобидной овцой, попросив у мужа за такое известие вместо новых побрякушек выполнения нескольких просьб. Господин Палер был настолько рад снова стать отцом (чего благодаря тайным стараниям первой жены уже давненько не бывало), что велел обустроить новые покои для будущей матери. После чего она выписала из дома своих родителей несколько новых слуг. Поскольку она имела достаточные личные средства для их содержания и легко получила разрешение расчувствовавшегося шодана, то прибытие личного повара, портнихи, прачки и телохранителей формально не встретило никаких препятствий. Особенно впечатляющими были два громилы-истранца, дальние родственники Мелуны по матери, которым она приказала заменить все замки в своих покоях и поочередно спать под дверью. Свою одежду она доверила стирать дородной вдове, говорившей только по-истрански и избегавшей общения с мартиланами. Личный повар сам покупал продукты для госпожи и готовил отдельно в особой посуде. А после того, как была заменена одна из трех служанок, которая “случайно” оступившись на лестнице свернула шею, так и не употребив по назначению подозрительный флакончик из синего мальфорского стекла, недоброжелательницы на время затихли.
За несколько дней до положенного срока для помощи при родах были вызваны повивальная бабка с помощницей и подозрительного вида лекарка-дикарка, естественно, истранки. После того, как на закате слишком жаркого весеннего дня начались первые схватки, Мелуна тихонько собрала в комнатах всю свою женскую прислугу, приказала телохранителям не отходить от дверей ни на минуту и лично заперла покои. Во дворе в это время как раз начинался второй день чествования очередного нового родана и на осторожные маневры в “маленькой Истрании” (так прозвали ее новые владения) никто не обратил особого внимания. Отсутствие Мелуны и ее служанок весь следующий день также не вызвало подозрения. А к закату, когда подуставшие гости готовились садиться за стол в третий раз, во дворе под навесами появилась маленькая процессия и повитуха торжественно объявила, что три часа назад шодан стал отцом прелестной дочери. Роды были долгими, но сейчас состояние матери и ребенка не внушает опасений.
Известие о том, что он стал отцом в двадцать седьмой раз, порадовало сердце шодана, но мало изменило его планы на вечер, поскольку по фиверинскому обычаю молодую мать можно посещать только поутру. Естественно, собравшиеся гости не раз и не два выпили за здоровье и красоту новорожденной, пожелав ее отцу еще десяток дочерей. Завет Чтимых предков наказывал уважать женщину как источник жизни, а рожденных ею дочерей как источник будущих влиятельных родственников. Поэтому каждый из сидевших за столами гостей прикинул, за кого из своих сыновей мог бы посватать малышку. Большинство из них еще сохраняло некоторые уголки своего разума трезвыми и лишь в мечтах помыслило породниться со своим Навластным.
Но нашелся один, невместно честолюбивый и в трезвом виде, а после нескольких чарок и вовсе не знавший удержу. Это был родан Ниферина, подвластья не самого богатого, но и не слишком захудалого. На его землях добывали особый песок, позволявший делать хорошее стекло, что давало родану небольшой, но стабильный доход. Родан носил имя Альверик (он вел цепь своего рода от одного из сыновей легендарного шодана) и прозвание Столбоспин (за привлекавшую внимание гордую осанку, с годами слегка испорченную наличием изрядного живота). Он уже несколько лет ломал голову, ища способ породниться с шоданом. За все пятьдесят лет, прожитые Столбоспином под ясным солнцем, он взял в свой дом только двух жен, сочтя их семьи достойными предложения породниться. Он не селил в женской половине наложниц и не дарил своих рабынь честью согреть постель господина, блюдя чистоту крови. Ниферинское подвластье могло похвастать единственным наследником, щупленьким восьмилетним мальчиком. Все его двенадцать братьев и сестер умирали один за другим, прожив самое большее по пять лет.