Другие роданы не смогли оценить его выдержку, все еще не понимая, из-за чего он, собственно, так взвился. Браки “в колыбели” были делом обычным, а что до того что жених не очень-то и ровня, так все еще можно поправить и из тихоней порой вырастают славные поединщики.
Хвала Вышним сестрам, что Гостевой завет запрещает садиться за стол с оружием! Потому как Палера Одноглазого явно занесло- он наговорил такого, что некоторые из гостей (будь они менее пьяны) могли бы счесть это оскорблением не только Альверику Нифферинскому, но и роданам как полновластным повелителям своих кланов. На несколько минут сквозь тщательно прописанный портрет благородного шодана проглянула личина задиристого авантюриста из Новых Южных земель, с взрывным характером, острого на язык и скорого до драк.
Сам виновник скандала, Альверик, не сразу сообразил, что происходит. В его голове еще мелькали картинки будущего обручения, мысленно он все еще купался в восхищенных и завистливых взглядах родни и соседей. Но реальность жестоко вносила поправки в радужные мечты несостоявшегося шоданова родственника. Вместо удивления, сквозившего на лицах гостей еще пару минут назад, а уж тем более восхищения, наконец заметил он насмешки и пошлое любопытство, с которым наблюдаем мы за чужой ошибкой. У маленьких детей такое любопытство ничем не прикрыто - они могут смеяться и показывать пальцами на товарища, упавшего в лужу, или проигравшего в игре, или получившего выговор от строгого учителя. С возрастом то, что принято называть «хорошими манерами» (по сути своей представляющее определенные правила выживания в обществе) учит нас способности скрывать свою радость при чужих промахах. При этом каждый непременно подумает «уж я -то такого не допущу, ну и тупица!».
Роданова жена водимая, сидевшая по традиции напротив мужа, к своему глубочайшему сожалению никак не могла помочь мужу. Все произошедшее было для нее таким же сюрпризом, как и для других гостей. Разумеется, она знала (по крайней мере, догадывалась) о честолюбивых мечтах своего мужа. Но то, что благодаря им он станет всеобщим посмешищем в шодановом доме, при полном собрании глав самых уважаемых семей... такого ей и в страшном сне бы не привиделось. Единственное, о чем могла сейчас мечтать эта кроткая женщина- чтоб муж не наделал еще больших глупостей, потихоньку удалился из-за стола, а назавтра, когда все протрезвеют, придумал бы способ примириться с шоданом. Мечтать то она могла, но зная нрав и привычки своего господина, понимала, что шансов на это практически не было.
И действительно- как только в слегка просветлевшем мозгу Альверика уместилась мысль о том, что Палер отверг его предложение породниться самым решительным и не дипломатичным образом, его захлестнула волна такой ярости, что он даже пошатнулся слегка.
***
К тому моменту, когда Одноглазый закончил свою ответную речь (следовало бы отметить, что она была довольно складной, хотя преисполненной издевки, а к концу и скабрезных намеков), до ниферинца дошло, что все вокруг молчат. И смотрят. На него смотрят. Смотрят и молчат... казалось, что почти две сотни гостей - роданы, их водимые жены, их наследники, почтенные горожане Фиверина, - все заткнулись и смотрят! Даже сидевший наискосок от Столбоспина главный фиверинский Хранитель-Слов-Завета, до того мирно похрюкивавший от избытка выпитого лицом в стол, и тот встрепенулся, протер глаза и смотрит.
Под пиршественным навесом моментально стало так тихо, что в этой тишине было слышно, как где-то на другом конце двора, в конюшнях звучно ржет кобыла кого-то из гостей. Молчание затягивалось и становилось немного непристойным...
- потешил ты меня Альверишко, потешил. Надеюсь, и я тебя... не обидел!
С этими словами шодан Палер опрокинул в рот зажатую в руке стопку. Потом стукнул ей по столу и уселся на свое место. Полностью речь Одноглазого не запомнил никто, но последние слова слышали все присутствующие. Мнения свидетелей о том, что было дальше расходятся. Среди рассказов очевидцев есть совсем диковинные, а есть и весьма близкие к правде. Например, Гирения, сидевшая за соседним столом, потом рассказывала, что господин ее все это время улыбался, и вообще все произошедшее было от начала до конца шуткой. Застольной шуткой, рожденной в хмельном угаре. Просто шутку не так поняли, плохо в Фиверине с чувством юмора. Оправдывая мужа, она изо всех сил старалась убедить окружающих, что Столбоспин просто зануда, который принял слишком близко к сердцу пьяный розыгрыш.