Столь малое количество дочерей немного огорчало Одноглазого. Хотя за многие годы он привык к тому, что из его семени выходят только сыновья, ему все же хотелось дочь. И непременно- дочь-красавицу! И теперь его желание было сполна удовлетворено. Малышка Талура была замечательной, это признавали все домочадцы- кто с искренним восторгом, кто с завистью.
В Градном доме всегда ходили какие-то сплетни, возникали и распадались кратковременные союзы и коалиции. Рождение каждого нового ребенка меняло расстановку сил среди женщин. Сейчас же инцидент со сватовством ниферинского родана всколыхнул это болото.
Но работа, проведенная Рав-Исханой не пропала даром. Жены перестали упоминать Столбоспина при каждом удобном и не удобном случае, а занялись своими обычными делами- сплетнями, рукоделием, мелкой коммерцией и попытками заманить мужа в спальню. Господин Палер был доволен, в его доме наконец-то наступил относительный покой.
Чего нельзя сказать о Градном доме Ниферина.
Родан Альверик посчитал, что его чести и достоинству нанесен огромный урон. Поспешный отъезд из Грады (который злые языки называли бегством) подорвал его здоровье. В его годы столь стремительная скачка и бурные переживания, помноженные на жестокое похмелье, не могли пройти даром. Добравшись домой он слег в постель. Домочадцам было объявлено, что господин родан простудился, возвращаясь из гостей. На самом же деле- на следующий день его настиг первый удар, отнялись ноги, он на какое-то время перестал узнавать близких. Правду о болезни тщательно скрывали.
Поскольку прислуги в доме было мало, первые сведения об истинном состоянии дел просочились в Фиверин только после того, как к больному прибыл лечитель из знаменитого ордена Новой Луны. Появление в провинциальном захолустье экзотического темнокожего чужестранца просто не могло остаться незамеченным. Характерные татуировки на его щеках обозначали профессиональный уровень и ранг в ордене. Ранг весьма высокий, что не оставляло сомнений в серьезности приключившейся с роданом болезни- такого лекаря на простую простуду не позовут. О размерах гонорара и методах лечения, примененных к Альверику, слухи ходили самые разные. Но, тем не менее, к осени родан вполне пришел в себя. А к зимнему Солнцевороту уже уверенно передвигался по дому и поместью, опираясь на трость. Речь его стала медленной, иногда он забывал слова, но больше не путал своих жен и называл сына правильным именем.
Ни время, ни болезнь не стерли из его памяти обиду, нанесенную шоданом Палером. Наоборот, он стал еще строже относиться ко всему. Что могло каким-либо образом задеть семейную честь и престиж его клана.