Все в женском крыле Большого Терема знали, что с некоторых пор (с тех самых как из-за нового статуса перестал лично управлять судном) морские прогулки дольше одних суток наводили на шодана тоску. В море тоску такого важного человека можно развеять только одним способом - взять с собой хорошенькую женщину (ну не книги же ему читать, в самом деле). В отличии от суеверных цедаринцев, Палер не считал любовные игры на корабле плохим знаком. И, значит, все плавание придется провести в каюте Господина, и отнюдь не за игрой в плитки. Более того, толстушка Одыва, сопровождавшая его пару лет назад, призналась по секрету другим женщинам, что морская волна будит в шодане странные желания и он еще более активен, чем обычно. Она не спала все три дня, не удалось ей отдохнуть и в жутковатом доме родана Гранебила, а на обратном пути она пару раз потеряла сознание. Бедняжка даже похудела! Хотя Господин остался доволен проявленным усердием и подарил ей дорогущие длинные бусы из заморских прозрачных желтых камней, повторить такой подвиг она не согласилась. Поэтому тайный совет трех старших жен решил отправить новенькую, молчаливую истранку.
Шестнадцатилетняя Мелуна попала в Большой Терем за месяц до этого, но не успела ни прибрести союзников, ни заручиться покровительством. Старшие жены, матери шодановых детей, были обижены тем, что ей сразу же выделили отдельные комнаты на привилегированном втором этаже и позволили иметь личную прислугу. Она ведь была хоть и истранкой по матери, но из очень богатой и знатной семьи одного из побережных Подвластных, чей род не прерывался уже четыре сотни лет. Строго говоря, эта меланхоличная красавица была по рождению выше всех на женской половине. И даже выше самого шодана (об этом не говорили в слух, но это подразумевалось). По этой же причине у нее не нашлось подруг и среди молодых наложниц. Кроме того, она была слишком красива, хотя красота ее была холодной.
Таким союзом повелителю портового города была оказана большая честь со стороны наследственной знати. Фактически, только теперь он получил признание своего статуса. И разница в возрасте жениха и невесты в более чем тридцать лет здесь роли не играла, побережные мартилане не так строго соблюдали Брачный завет. Согласие невесты на заключения союза - последнее, о чем вспоминают фиверинские родители. А Мелуна имела еще и слишком покладистый характер и вообще мало кому и в чем отказывала.
Вот и известие о предстоящем путешествии она приняла с безразличной улыбкой и только слегка кивнула Гирении, первой жене. Эта смуглянка до своих сорока двух годов сохранила неповторимый колорит речи и вкус к жестоким шуткам, присущие всем уроженцам ее родной Манфорки. Став матерью девяти детей Господина, четверо из которых были живы, она имела явное превосходство перед остальными женщинами и умело им пользовалась. Она нещадно тиранила всех этих молоденьких красоток, а иногда покрикивала и на других жен. Гирения остро переживала потерю женской привлекательности и в душе панически боялась того, что кто-то найдет возможность превысить ее достижения на поприще материнства, а значит, уменьшит ее авторитет в доме. Но так видно угодно Вышним сестрам, что то, чего мы больше всего боимся, настегает нас там, где мы меньше всего ждем.
Вот и Гирения менее всего ожидала подвоха от этой истранской овцы с ее вечно опушенным долу взглядом. Она послала ее скрашивать досуг Господина с вполне конкретной целью - не дать второго шанса Фумирире-адесиринке. Та около полугода назад потеряла последнего своего чахлого детеныша и с тех пор усиленно пыталась заманить шодана в свою постель, чтоб снова стать матерью и получить соответствующие привилегии. Ради этого она была готова даже терпеть морскую качку и скрипучие кровати в Градном доме на Гранебиле. Но не зря манфорийку прозвали Жесткая Лапка! Она очень хорошо знала своего мужчину, даже лучше него самого: умела нежно помурлыкать, а в нужный момент выпускала когти. Хотя он и не посещал ее комнату по ночам, но часто слушал советы, а иногда (в двух случаях из десяти) и следовал им. Поэтому, на словах сочувствуя коварной адесиринке, Гирения приложила все усилия, чтоб внушить Палеру мысль выбрать совсем другую спутницу. Она даже снизошла до того, чтоб посоветовать этой соплюшке взять побольше теплых вещей! Знала бы, чем вся затея кончиться, заставила бы взять одни легкие платья, авось бы простудилась до смерти!
Впрочем, по возвращении из двухнедельной поездки, Мелуна была встречена достаточно благосклонно, не считая естественной зависти к уже традиционному подарку. Правда, тут бы им всем и забеспокоиться, почему это она получила не просто очередное украшение, а невиданную диковинку - большое зеркало укрепленное в серебряной раме. Но счастливица подарком не хвасталась, даже никого не звала полюбоваться на него. А что до стоимости и ценности так видать заслужила, вернулась-то с та-акущими синяками под глазами и шикарными засосами по всему телу.