И вот, долгожданная граница… Гесна сделала еще один шаг и очутилась в обычном мире, где каждый миг не был последним. В ушах звенело немыслимой после завываний бури тишиной, девушка слышала только свое дыхание. Она почувствовала легкость, словно те леденящие тиски разжались, подарив Гесне возможность дышать. Воздух казался мягким и нежным, маслом стекавшим по разодранному горлу.
Вокруг девушки плясали люди, обнимали детей, подбежали, наконец, солдаты. Но все казалось таким зыбким, нереальным, несуществующим. Чьи-то движения, чьи-то слова… будто бы все это вернулось после миллионов лет одиноких скитаний, тяжелых испытаний, и вновь приходилось привыкать к жизни. Гесна смотрела на радостных людей, окружавших ее, и понемногу начинала возвращаться к действительности. На ее лице показалась тень усталой улыбки, уголки посиневших губ слегка поднялись, глаза облегченно оживали.
Но вдруг царевна почувствовала тяжелый удар в замерзшую спину, толстой иглой отозвавшийся в груди. Она боялась пошевелиться, не понимая, что происходит. Гесна опустила взгляд вниз и увидела торчащее из сердца острие стрелы, омытое горячей красной кровью. Сознание ее помутилось, и девушка не могла осмыслить свою рану. Бегали люди, суетились вокруг нее… Царевна оторвалась от созерцания капающей с металлического конуса алой жидкости и взглянула назад, с трудом повернувшись. Хоть девушке и казалось, будто все замедлилось, прошло не больше секунды, и южный воин на той стороне еще не успел опустить свой лук. Послышался звук хлопка – прямо перед лицом царевны закрылась стена.
Гесна опустилась на колени, почувствовав вялость. Ей захотелось спать. Просто лечь на зимнюю подушку колючего снега, холодного, способного заморозить тупую стучащую боль… Тьма окутывала разум бедной царевны, ее красивая голова безвольно поникла. Она еще видела, как мир свалился набок, и чьи-то ноги, бежавшие к ней. А потом Гесна уснула.
Звуки ветра всегда несут с собой что-то. Они поют человеку о его судьбе, да только он не умеет слушать. Тогда они касаются его кожи, зовут с собой, но человек не умеет чувствовать. Из неведомых краев они несут с собой манящие запахи, сладкие и нежные, как тепло свежего хлеба, как дыхание спящего младенца. Но человек не обоняет. Он боится понять мир, в то время как мир знает его наизусть. И прошлое, и будущее уже рассказано ветром миллионы раз, а звезды устали наблюдать повторение роковых ошибок… и потому ветер плачет, злится, кричит в неистовстве, отплевываясь каплями дождя.
Прошел месяц с тех пор, как умерла царевна. Перед дворцом все так же стоял лагерь солдат, готовых к бою, а за стеной расположились южане, искавшие способ преодолеть препятствие. Горожане привыкли, что совсем рядом с ними идет замороженная война, развязанная после случайного убийства молодой Гесны. Девушку хоронили вместе с братом, Солнцем, в семейном склепе. Со дня отпевания Мороз совсем сдал, Буран стал еще молчаливее и мрачней.
В этот вечер, после месяца волнений, перед дворцом собрались все, кто умел говорить. Через пару минут к ним присоединились и солдаты. Все те люди звали царя. Государь вышел к ним незамедлительно.
Ночь окутала небеса, разбросав по пути бриллианты сверкающих звезд, холодных и далеких, таких чужих… А здесь, на твердой стылой земле горели огни в руках народа, горячие и обжигавшие сам воздух. Люди кричали, в возмущении размахивая руками: «Идет ли война? Мы устали от неизвестности, устали просыпаться и ощупывать себя: не мертвы ли? Нам хочется жить мирно и умереть в мире!»
Молодой солдат, оставшийся верным царю, бежал по узким опустевшим коридорам под сводчатыми потолками, и шаги его гулко отдавались от потемневших стен, от холодного пола, покинутого частыми подошвами. Паренек спешил к капитану Ноктису, отдыхавшему в своем кабинете. Без стука ворвавшись в комнату, солдат застал Ноктиса за массивным деревянным столом, блестевшим в огнях догоравших свеч.
– Господин капитан, там восстание, – выпалил молодой человек, указывая за порог.
Ноктис поднял на него усталые глаза, и, витая где-то, приказал отправляться к царю.
– А вы? – спросил растерянно солдат, поведя плечами.
– Я скоро приду, – медленно качнул головой капитан.
Парень судорожно закивал, сглотнув, и выбежал из комнаты, не закрыв за собой дверь. Из коридора повеяло холодом, заползавшим по каменному полу, волнами набегавшим на ступни Ноктиса. Капитан раскрыл истрепанную записку с засохшей кровью по краям, которую перечитывал перед приходом солдата. Тысячу раз она складывалась, и потому была вся в сгибах, тысячу раз вынималась из кармана, и потому края ее обсыпались бумажными ниточками. Послание капитан нашел на злополучной стреле, лишившей жизни молодую царевну. Он вновь опустил взгляд и пробежал глазами слова, написанные на чужеродном языке: «Досточтимый капитан Ноктис, отважный муж Северного царства! Мы не желаем убивать, зачем проливать напрасную кровь? Но если стена не будет разрушена, гневу Султана не будет предела. Великая Южная Армия найдет способ преодолеть магический барьер, так или иначе: с нами лучшие маги и лучшие воины. И когда стена падет, в гневе своем Султан сметет все на своем пути, никого не пощадит. Так не лучше ли тебе, приближенному Его Величества, Могучего Царя Бурана, спасти народ от бессмысленной гибели и найти способ разрушить Северную магию? Султан дает тебе ровно месяц. Подумай о своей семье и обо всем Севере».