В их доме постоянно гостили полчища родственников и знакомых — некоторые даже оставались жить годами как, например, тетка Люсильда или дядя Винки. Но они все были людьми, а эти…
— Ну?! — нетерпеливо спросили они. — Ты покажешь нам поразительный пример гостеприимства и радушия или нам придется горько разочароваться?
«А! Была, не была!» — подумала Мэрион. В конце концов, дома полно еды, места — и того больше, и вовсе необязательно докладывать всем подряд, что у тебя завелись новые приятели.
Тропинка плавно перешла в мощеную белым камнем дорожку, а та — в широкую мостовую. В домах уже зажигали огни, и девочка прибавила ходу. Зелепусики, сжавшись до размера шариков для пинг-понга, лежали в кармане ее джинсовых шорт. Мэрион услышала, как часы на Городской Ратуше пробили девять.
— Опаздываю… — пробормотала она.
Бабушка терпеть не могла, когда кто-нибудь задерживался к ужину.
Но как ни озабочена была Мэрион, как она ни спешила, от ее внимания не ускользнуло одно необычайное обстоятельство: Центральный перекресток — самое оживленное место Города, место, где сходились все дороги, все улицы — был тихим и пустынным, точно все вокруг вымерло. Это в пятницу-то вечером!.. Не звенели трамваи, не шуршали шины полицейских авто, не цокали подковы конных экипажей, не слышно было ни голосов, ни шороха шагов, даже жалюзи в кондитерской Папаши Дю были опущены. Уши девочки уловили лишь слабые отблески обычной вечерней жизни: приглушенное звяканье посуды за полуоткрытыми окнами, далекую, еле различимую мелодию да шепот опавших листьев по тротуару… Весенний вечер словно окутал все вокруг мягкой сиреневой вуалью, поглотившей звуки и движенья, напоившей воздух сладкой успокоительной истомой — день кончен, грядет покой, — но сквозь это умиротворение сочилась едва уловимая тревога.
И тут Мэрион заметила неподвижно стоящего высокого человека, одетого в темное: длинный до земли плащ, высокие сапоги и широкая шляпа конусом, скрывавшая лицо. В какую-то долю секунды ей показалось, что у него и вовсе нет лица, — только сгусток темноты под обвисшими полями. Но ей некогда было его разглядывать, и она бегом свернула в переулок, унося в душе ощущение непонятного мимолетного беспокойства, а в памяти — видение: гаснущий вечер, пустая улица, тишина, ветер, листья — и острый темный силуэт, словно гвоздь, вбитый в самое сердце Города…
У входа ее поджидал убежавший мячик.
— Как там моя старушка? — торопливо спросила девочка, слегка запыхавшись. Она уже забыла увиденное, и беспокоилась совсем о другом. — Небось, закипела?.. — мячик в ответ покачнулся.
Многочисленные обитатели Замка Лостхед уже были в сборе. Во главе стола, следуя раз и навсегда заведенному порядку, восседала Бабушка, по правую руку от нее сидел Папа, слева — Дедушка, напротив отца — Мама. Все остальные — Красавчик, Карапуз, Зануда, тетка Люсильда и прочие, человек двадцать, — расположились в произвольном порядке. Возле самой двери оказался свободный стул, и Мэрион надеялась, что ей удастся присоединиться к почтенному обществу незаметно: Бабушка разливала суп и была, казалось, всецело поглощена этой процедурой. Но едва внучка коснулась сиденья, как прозвучало грозное:
— Руки?!
Девочка тяжело вздохнула и поплелась в ванную. Руки, как назло, отмывались плохо. И где она успела так извозиться?.. Из кармана выглянул Зелепус и плотоядно уставился на кусок розового мыла:
— Это едят?
— Нет… — слегка раздраженно отозвалась она. — Потерпите немного.
— Потерпеть? Но у нас скоро начнет бурчать в животах!
Рио не оценила всей серьезности этой угрозы, но откуда ей было знать?.. И когда за столом вдруг раздались «очень-неприличные-звуки», она поначалу удивилась не меньше других. Дело как раз шло к десерту, а эти звуки становились громче и громче; разговоры как-то разом смолкли, и она обнаружила, что все смотрят в ее сторону. Кто-то хихикнул.
— Простите… — пробормотала она, покраснев, и поспешно вылезла из-за стола.
Поднявшись к себе в комнату, она сердито вытряхнула Зелепусов в коробку, стоявшую на письменном столе.
— Мы есть хотим. Хотим есть! — нудно напомнили ей из коробки.
— Сейчас спущусь вниз и чего-нибудь принесу. Сидите тихо! — и она бросилась к двери, но уже на пороге резко вернулась обратно. Подбежав к кровати, — Зелепусы с надеждой неотрывно следили за ней, вращая выпуклыми глазками, — она пошарила под ней и вытащила оттуда нечто длинное и пятнистое.