Следующим же днём, пользуясь очередным отсутствием дядюшки, она снова проникла в его комнату — на сей раз, вскрыв замок, — и утащила картину. Опасное полотно нашло свой конец в костре, который они с Толстяком развели в укромном месте на берегу реки.
— Вдруг он хватится? — спросил белобрысый.
— Ему какое дело? — угрюмо ответила Рио. — Картина принадлежит моей семье.
У Бабушки она потом узнала как бы невзначай, что картина эта была написана Кагглой, ещё «в самом начале творческого пути, когда она только пробовала свои силы как художник».
— А почему Каггла стала рисовать? — задала вопрос внучка.
Бабушка удивилась:
— Но она всегда рисовала — с самого детства. Ведь ей, бедняжке, недоступны были другие игры. Потом кто-то из людей сведущих сказал её родителям, что у девочки — несомненный талант.
— А Каггла, она — злая? — не унималась Рио.
Бабушка задумалась.
— Нет… Может, она и досадует на свою судьбу, но никого в этом не винит. Хотя…
— Что?
— Ничего. Почему ты спрашиваешь?
Но Рио ничего ей не рассказала.
Потом она спросила у Кагглы:
— Почему ты рисуешь такие картины?
Ответом ей был недоумевающий взгляд синих глаз.
Промолчала Мэрион и тогда, когда рыжеволосая Рита заявила об исчезновении своего мужа — того самого, с тараканьими усиками: вышел, дескать, купить сигарет и с концами. Оказалось, пропавший был какой-то шишкой из отдела обеспечения секретности информации в Корпорации — у отца Рио могли возникнуть неприятности, вот она и промолчала. Да и кто бы ей поверил?..
Каггла думала, что они отправятся ночью, но особа, сделавшая ей столь странное предложение, заявилась к ней рано утром.
— Идём!.. — весело сказала она, словно речь шла об утренней прогулке перед завтраком.
— Как? Уже?.. — удивилась горбунья, пораженная обыденностью ее тона. — Сейчас?!
— Давай-давай шевелись, а то не успеем! — приказала гостья. — Ничего брать с собой не нужно! — чуть раздраженно заметила она, видя, что Каггла начала копаться в шкафу.
— Так прямо в ночной рубашке и пойду?.. — огрызнулась художница.
Спустившись вниз, они прошли в сад, и через заднюю калитку незамеченными вышли на улицу. Обогнув Замок по периметру, спутницы перебрались через крепостной ров, миновали разрушенную сторожевую вышку, дошли до ближайшей рощи, а там их уже ожидала пара стреноженных лошадей.
— Я никогда не ездила верхом! — огорчилась горбунья. — Боюсь, мне даже не влезть в седло — слишком высоко…
— Что-то я об этом не подумала, — хмыкнула ее попутчица. — Значит, пойдём пешком.
— Далеко? — растерялась Каггла. Она уже немного устала от ходьбы.
— Захочешь — дойдешь! — заявила напарница.
Сначала Каггле даже нравилась эта незапланированная прогулка. Они шли по Холмам, потом вдоль реки — до Старого моста, потом перелеском мимо Большого оврага, но по мере того как солнце поднималось выше, она чувствовала себя хуже и хуже. Хотелось пить, ломило спину, да вдобавок она в кровь стёрла ноги, но её спутница, неутомимо шагавшая впереди, и не думала сбавлять ход.
— Я больше не могу!.. — взмолилась горбунья ей в спину.
— Можешь.
— Не могу! — простонала Каггла, останавливаясь, и цепляясь за тоненькое молодое деревце, чтобы не упасть. Но её спутница даже не обернулась. Каггла в отчаянии смотрела, как она уходит всё дальше и дальше по лесной тропинке, усыпанной старой хвоей. Вот её фигура уже почти скрылась между деревьями… Каггла сжала кулаки и побежала вслед за ушедшей.
Каменная площадка, появившаяся внезапно перед ними, поросла мхом. На одном её краю лежал плоский круглый камень с выступом в центре. За ним Каггла увидела что-то вроде арки: два больших камня, стоящих вертикально, и один, лежащий на них, как перекладина.
— Местный Стоунхендж? — из последних сил пошутила Каггла, увидев странное сооружение.
— Это — один из порталов, — ответила проводница и, прищурившись, добавила: — Их ещё называют Провалами. Многие отдали бы всё, чтоб отыскать такое!
При этих словах она испытующе посмотрела на горбунью, но та молча опустилась на траву и, тяжело дыша, привалилась боком к дереву.
— Я бы отдала сейчас всё что угодно за глоток воды, — пробормотала она, чуть отдышавшись.
— Что, на этом и сторгуемся? — хрипло засмеялась провожатая, присаживаясь рядом.
Сколько они просидели так, Каггла не знала. Она поняла только, что её товарка следит за тенью, отбрасываемой выступом в середине лежащего круглого камня. «Часы!..» — догадалась горбунья.