«Если бы не забота этого человека, если бы не его любовь к этим зверушкам, в конце концов, если бы не любовь Вязова к Анне Николаевне, Квасова сейчас бы не носила эти лавры. Интересно, она об этом задумается или нет…»
Через некоторое время Нина узнала, что Вязова лишили месячной премии за нарушение трудовой дисциплины. Нина хотела было возмутиться и поддержать лаборанта. Но тот по секрету сказал ей, что это для вида, чтобы уносить с собой что-то из лаборатории не стало обычным делом для сотрудников, а потом ему из-под полы дали десятикратную премию и Брюсов долго у себя в кабинете говорил спасибо. Нину это порадовало, еще больше она обрадовалась, узнав, что Вязов заказал статуэтку Крепыша, отлитую из дорогого сплава, и поставил у себя на рабочем столе. Брюсову это понравилось, и он приказал поместить ее в центральном холле. Теперь, кроме наград, гостей встречал, увеличенный раз в двадцать, Крепыш. Вот так вот в научно-исследовательском центре в один ряд с портретами выдающихся ученых стал памятник маленькой лабораторной мышке.
4047 год, октябрь
Вскоре торжественный дух научного прорыва исчез из коридоров «Сиа». Вместо него появилась звенящая, тревожная атмосфера. В центр по одному стали привозить людей, осужденных на Эксперимент. Вязов ходил бледный и молчаливый, Квасова агрессивная и грубая. Вязов приходил к Нине в комнату отдыха и беседовал. Нине было приятно, что ему становилось легче в ходе разговоров с ней.
– Квасова спит только когда уже не может ни стоять, ни сидеть от бессилия… забывает есть, пить. На меня злится, что я ее заставляю. Злится, что я остаюсь с ней, когда все уходят. Мол, я ей мешаю. Сегодня так наорала за то, что разбудил на полчаса позже, когда устала орать, кинула в меня пробиркой.
Нина засмеялась.
– Я все понимаю, но забота о своем здоровье – есть забота и об Эксперименте. Если здоровье ее пошатнется, то Эксперимент до ума никто не доведет.
– Вязов, Вязов. Не надо передо мной экспериментом оправдываться. Я думаю… это очень хорошо, что именно ты рядом.
Вязов покраснел и улыбнулся.
Но чем дальше, тем сложнее Нине было заставить его улыбаться. Также в ходе подготовки к Эксперименту был выдан приказ, из-за которого Нине пришлось отложить свою работу и заняться заказом отдела Квасовой. Квасова, которая раньше плохо скрывала, а после презентации гена вовсе не скрывала своего презрения к «шурупокрутам» – то есть работникам отдела Тигрова, в котором работала Нина, теперь, как только видела Островскую в коридорах центра, цеплялась в нее, засыпала вопросами, умоляла, просила, требовала работать быстрей и убегала всегда с одной фразой:
– Как только – сразу ко мне!
Вязов в одной из бесед признался, что Анна, заметив его с Ниной тесное общение, насела на него, чтобы он расспрашивал ее о ходе работ.
– Передай ей, что я тоже почти не сплю, но не ради ее эксперимента, а чтобы скорее вернуться к своей основной работе.
Вязов понимающе кивнул.
Островская не отпускала никого из своей лаборатории, все работали сверхурочно, с Брюсовым она договорилась о премии, больше никак она не могла мотивировать своих работников, не питающих симпатий к отделу Квасовой. Как только работы были завершены, Нина упаковала приборы и сама лично пошла с ними в лабораторию Анны Николаевны. Рабочее время давно закончилось, было тихо и пусто в коридорах центра. Нина шла с двумя чемоданчиками и шум ее шагов в коридоре отражался от стен и, казалось, был слышен по всему центру. Внезапно перед глазами встал образ Краснова, с которым она когда-то столкнулась в таком же пустынном коридоре военной базы. Тогда он приказал ей остановиться, стоял, смотрел на нее молча минуту, а потом приказал идти. Так все начиналось. И очень долго продолжалось. Пока в их жизни не появился проект «Рассвет»…
В лаборатории Нина застала Квасову спящей у светящегося полупрозрачного экрана, на котором мелькали графики. Вязов появился через несколько минут с пробирками, вздохнул, взял ее на руки, перенес на диван и укрыл одеялом.
– Нина, приборы… Вязов… – пробормотала она и отключилась.
– Мы можем начать проверку без нее.
Нина кивнула. Всю ночь они трудились с Вязовым. Под утро очнулась Квасова, выпила воды, которую рядом поставил заботливый лаборант.
– Пять часов! Вязов! Пять часов! Ты язык человеческий понимаешь или нет?!