Наконец его долгие бесплодные усилия по поиску новой питомицы все-таки увенчались успехом: в безлюдном месте около густых зарослей шиповника он наконец увидел толстенькую собачку, которой однозначно грозила печальная участь быть в конце недели принесенной в жертву Аргусу. В этот раз Мастер оказался умнее: чтобы собачка не подняла визг, а светлые эденийцы не сбежались на звуки и не побили Чоу, он прихватил с собой большую грязную тряпку и мешок. Набросив на откормленное животное тряпку, Мастер тщательно замотал в нее пойманную собачку, чтобы она не трепыхалась и не вырывалась, после чего бросил новую питомицу в мешок, завязал его горловину узлом, закинул мешок на спину и направился к Имперскому дворцу.
***
На балконе, расположенном прямо по коридору напротив выхода из оружейного зала, стояли генерал Барака и черноволосая высокая девушка, глядя на закат. Лицо спутницы Бараки представляло собой словно причудливую смесь из двух типов - она походила одновременно и на таркатанку, поскольку обладала такими же острыми, хотя чуть менее длинными и крупными, чем у большинства таркатанцев, зубами, и на эденийку.
- Я тревожусь за тебя, - мягко произнес Барака, положив руку на плечо девушке. - Будь очень осторожна и внимательна, ведь следующий бой - твой.
- Воительница без ран не бывает, - рассмеялась девушка с напускной бравадой в голосе.
Барака обнял ее, прижавшись щекой к черным волосам девушки.
- Милина, ты всегда такая гордая!
- Пошла в родню с эденийской стороны, - девушка не стала отстраняться, хотя на часах, висевших на одной из стен дворца, уже было без пяти восемь - время было выходить на арену. - Эденийцы всегда славились своей гордостью.
- Куда уж нам, таркатанцам, до них! - с улыбкой ответил Барака.
- Именно что нам, таркатанцам. Я себя к эденийцам не причисляю, хотя мой отец и из их числа. Он сам всегда говорил мне, что не чувствует себя эденийцем по духу.
Барака посмотрел на часы.
- Тебе пора, - генерал отошел в сторону. - Уже почти восемь. Будь осторожна.
- Я знаю, - произнесла Милина, закрепляя на ушах клипсами лиловую вуаль на нижней части лица, скрывающую пугающее многих сходство девушки с таркатанцами.
***
Джакс чувствовал себя готовым ко многому после всего увиденного на турнире, но то, что его противником была женщина, оказалось для спецназовца весьма неприятным сюрпризом. Бить, тем более убивать женщин, даже если они были бандитками из "Черного Дракона", майору Бриггзу всегда казалось делом недостойным, но в этот раз делать было нечего. Либо он, либо его неизвестная противница в маске. Третьего не дано - Джакс понимал, что эта женщина вполне способна размазать его по стенке. Заметив, что враги очень внимательно наблюдают за его реакцией на все происходящее, спецназовец решил не показывать вообще никаких эмоций.
Огромные настенные часы отмеряли секунды до начала поединка. Враги приняли боевые стойки, вот-вот должен был прозвенеть гонг... но вместо удара гонга у входа в зал внезапно раздался чей-то громкий визг.
- Что это еще такое... кто пустил это сюда? - донеслось до Джакса. Майор обернулся и посмотрел в сторону входа; он увидел, как зрители в панике с воплями шарахались в разные стороны, освобождая проход и подбирая полы длинной одежды, чтобы случайно не дотронуться до незваного гостя, а потом его глазам предстал ароматный мастер Чоу собственной персоной, который, решив, видимо, посмотреть турнир, пробирался поближе к арене с очередной шавкой под мышкой. Бедный Джакс пришел в неописуемую ярость и, бросившись к ближайшему стеллажу с оружием, схватил тяжелый боевой топор.
- Мое терпение лопнуло. Да простят меня уважаемые зрители, но тебе крышка! Молись своим Старшим Богам и прощайся с жизнью!
Мастер с перепугу выпустил шавку, которая не преминула воспользоваться вновь обретенной свободой и с невероятным для ее габаритов проворством удрала из зала, по дороге пометив один из стеллажей и попытавшись покусать пару зрителей. Зрители в свою очередь освободили выход из зала для собачки, которая устремилась назад в родную деревню навстречу своей горькой участи - быть в воскресенье принесенной в жертву Аргусу. Джакс не стал терять времени и сначала с размаху ударил маломерка Мастера топором по голове, а потом принялся рубить упавший ему под ноги труп на куски, словно боялся, что Чоу воскреснет и снова начнет портить всем турнир. На отчаянные вопли Тарсониса, пытавшегося хоть как-то призвать народ к порядку и официально объявить об отмене сорванного поединка, уже никто не обращал внимания - зрители восторженно следили за расправой над успевшим всех достать Мастером и бурно аплодировали Джаксу, эффектно превращавшему старого тьенопоклонника в кровавый фарш.