Джакс, которого уже начала раздражать капризная принцесса, процедил сквозь зубы, с трудом сдерживая злость:
- Китана, извини, я понимаю, что тебе это не слишком приятно, но у нас так принято, и - хочешь ты этого или не хочешь - тебе придется обзавестись паспортом, иначе ты действительно даже поехать никуда не сможешь. Во избежание ненужных осложнений ты можешь попросить вписать себе в паспорт другие имя и фамилию - назовись не Китаной Сайрэанн, а какой-нибудь Джейн Браун, если ты так боишься, что тебя отследят подручные твоего отчима. Так вот, давайте все-таки к делу. Паспортная проблема решаема. Лю, я дам вам денег, поезжай с Кунг Лао и Китаной в Пекин. Там работает мой старый друг и коллега Ли Вонг. Сейчас я ему позвоню, - спецназовец достал из кармана мобильник, - и он в два счета решит все ваши проблемы. Мы с Соней улетим домой, вы трое присоединитесь к нам, как только получите паспорта - сразу же покупайте три билета до Нью-Йорка, и вперед. К тебе, Рейден, у меня особая просьба. Тебе нужно пойти к Старшим Богам и в подробностях рассказать им обо всем, что с нами произошло.
Рейден попытался изречь очередной умный речекряк, но его снова нехило коротнуло. Джакс решил схитрить и сделал вид, что принял ужимки Идолища Поганого за знак согласия.
- Значит, все решено. Лю, как только вы прилетите в Штаты, отдохнете и отоспитесь, сразу звоните мне. Давай, Рейден, здесь мы с тобой распрощаемся, мы все пойдем искать телегу или лодку, чтобы добраться до ближайшей станции или автовокзала, а ты - к Старшим Богам.
Рейден скроил недовольную рожу, но все-таки двинулся в заданном направлении. Четверо Избранных и принцесса Эдении тем временем направились в соседнюю деревню, чтобы найти там хоть какой-нибудь транспорт.
-- Храм Вечности
Пройдя несколько миль по раздолбанной дороге и поминутно проклиная гадких Избранных, а заодно и братца с подручными, Рейден наконец доплелся до Храма Вечности, где обитали его старшие коллеги - бог огня Джиал, богиня воды Арания-Хныкалка и богиня времени Анитра.
Храм Вечности представлял собой огромное монументальное здание, много веков назад вырубленное в цельной скале. Глядя на него снаружи, сложно было себе представить, что внутри могут обитать сами Старшие Боги: фасад Храма Вечности был выдержан в духе крайнего минимализма. То же самое ждало посетителей внутри: ретроград Джиал, ярый враг науки и прогресса, ненавидел технические новшества и предпочитал освещать Храм свечами. Штукатурки на стенах не было в помине, с потолка падали мокрицы, отопления тоже не предвиделось, и в холодные ночи служители Храма Вечности, набиравшиеся, как правило, из числа наиболее преданных подручных Рейдена и Тьена, стучали зубами от холода, а наутро просыпались с пневмонией и гайморитом, вследствие чего мерли как мухи, и их ряды приходилось регулярно пополнять (сами понимаете, что легче было дождаться от козла рекордных удоев молока, чем от Светлых вызова врача к подручным или хотя бы денег на лекарства).
Трясясь и раболепно кланяясь, Рейден вполз в тронный зал. Восседавший на центральном троне Джиал смерил его недовольным взглядом.
- Приветствую тебя, Рейден, бог грома и защитник Земного Мира. С чем пожаловал?
- Приветствую тебя, о великий Джиал! - пафосно прогнусавил Рейден, согнувшись в столь низком поклоне, что мог видеть лишь алые сапоги Джиала и край его алой мантии. - У меня тревожные вести.
- И в чем же дело? - спросил Джиал.
- На нас непременно нападут внешнемирцы.
- Я тебя не понял, - холодно бросил бог огня.
Сидевшая рядом с Джиалом Арания горестно расплакалась.
- Это очень опасно! - в ужасе воскликнула она. - Что же нам делать?
- Хныкалка, замолчи, мне уже надоело твое нытье и вечное паникерство! - грубо оборвал ее Джиал. - Из-за твоих слез уже весь Храм Вечности плесенью покрылся! И каковы же основания для таких опасений? - наконец обратился он к Рейдену.
Страдая от ежеминутных коротких замыканий, божество-убожество принялось сбивчиво излагать историю злоключений Избранных во Внешнем Мире, не забыв упомянуть о похищении Сони и неудачном финальном поединке. Вопреки его ожиданиям, Джиал по мере растекания Рейдена мыслию по древу делал все более недовольное лицо.