— Я победил Джеррода в честном бою.
— Не смей!
— Я взял в жены твою мать по закону.
— Ты убил моего отца и отнял его владения!
— Я вырастил тебя как свою дочь. Не из лицемерного чувства долга, можешь поверить. Я никогда не стал бы лгать ни тебе, ни твоей матери.
— Вы оба лгали мне столько времени!
— Меня ты звала отцом, Китана. Меня. Не его.
— Значит, ты от большой любви берег меня от правды? — горько усмехнулась Китана, меряя кабинет шагами.
— Я не берег тебя от правды. Твоя мать берегла. Мне же казалось, что эта старая история не стоит твоего внимания.
Китана захлебнулась воздухом, словно Кан ударил ее в грудь.
— Не стоит моего внимания, значит?
Шао Кан медленно приблизился.
— Китана, ты всегда рассуждала здраво. Я дал тебе время привыкнуть к тому, что Синдел сочла нужным сказать тебе, теперь же буду говорить так, как привык говорить со своей дочерью. Ты выросла здесь, во Внешнем мире, в моем замке. Ты не знала Эдении. Ты не знала Джеррода. Ты ничего не потеряла, как и твоя мать. К чему тебе разрушать то, что всем нам дорого?
Китана, шокированная услышанным, не могла произнести ни слова.
— Имей смелость признать, что я прав. Ты разгневана, обижена, ты чувствуешь себя обманутой — и у тебя есть на это право. Но я учил тебя другому. Не тому, что ты теперь делаешь.
— Так ты из родительской любви приставил ко мне одного из своих убийц? — проронила она. Кан усмехнулся.
— Я никогда не причиню тебе вреда, и, что бы ни делал Саб-Зиро на службе мне, для тебя он защитник.
— От кого же нужно меня защищать?
— Слухи расходятся быстро, — сказал Шао Кан с еле уловимым недовольством. — В Эдении, как и везде, есть недовольные, и я не хочу, чтобы тебе с какой-нибудь плохо обдуманной целью причинили вред.
— Какая трогательная забота.
— Ты продолжаешь противиться очевидному? Напрасно, Китана. Но, если желаешь, я подкреплю свои слова делом. Ты начнешь изучать обстановку в Эдении и вскоре примешь на себя правление в качестве моего наместника.
— Большего унижения невозможно и вообразить, — бросила она.
— Отчего же? Эдения уже побеждена и под моей властью. С этим ты ничего не поделаешь, и тебя это не касается. Я ничего у тебя не отнял: когда Эдения пала, ты еще не имела никаких прав на престол, а в будущем у Джеррода мог появиться более желательный наследник. Ты же знаешь, что трон Эдении веками передавался преимущественно по мужской линии, правда, Китана?
Китана промолчала. Ей было дурно: голова кружилась, как после сильного удара, а по телу пробегала мелкая дрожь.
— Как только ты научишься управляться со своими соотечественниками, — сказал Император, презрительно выговорив последнее слово, — я перестану вмешиваться во внутренние дела Эдении. Разумеется, если твое правление будет разумным — а иного я не жду от своей дочери. На этом нам придется закончить беседу. У меня много дел, и у тебя тоже. К нам прибывают гости из Эдении, Китана, и сегодня же вечером у тебя будет возможность поприветствовать их уже в новом качестве. Обдумай, что скажешь им, ведь тебе придется иметь с ними дело, когда приступишь к своим обязанностям.
Шао Кан протянул руку, которую Китана приняла, и проводил ее до двери, хотя никакой необходимости в исполнении церемониала не было.
— Помни, я дал тебе достаточно времени, чтобы подумать, и проявил все возможное снисхождение. Надеюсь, ты проявишь то благоразумие, которое отличало тебя прежде. Не только ради себя. Твоя мать тревожит меня в последнее время, — сказал он, на мгновение задержал ее руку в своей ладони, а потом распахнул перед ней дверь.
Часть 4
Китане пришлось собрать все силы, чтобы, сохранив безмятежный вид, добраться до своих комнат. Едва переступив порог, она сползла по стене на пол и, подтянув к груди колени, затряслась от беззвучных рыданий. Испуганные служанки заметались вокруг, наперебой предлагая подать воды, проводить принцессу в спальню, позвать королеву, однако она не замечала их и не различала испуганных голосов. Наконец, одна из служанок выскользнула за дверь и вскоре вернулась вместе с Саб-Зиро. Китана размазала по лицу сыпавшиеся градом слезы и попыталась встать, однако ноги ее не слушались. Ниндзя жестом отослал служанок. Они торопливо повиновались молчаливому приказу, но Китана чувствовала кожей каждый брошенный на нее любопытный взгляд, и ей казалось, что она слышит насмешливые перешептывания. Заперев дверь, Саб-Зиро приблизился, протянул руку. Китана не двинулась, пригвожденная к месту противоречивыми чувствами. Ей нужна была помощь, ей необходима была забота, равно как и сочувствие, и утешение. Но принять это от него было выше ее сил. Она не могла и не хотела быть слабой, и в особенности перед ним. Обманчивое спокойствие, принесенное в их противостояние заключенным перемирием, оказалось затишьем перед бурей.