— Угощение скудно, — извинились они перед хоббитами, — мы ведь не у себя дома, это походная стоянка. Вот будете у нас, тогда примем по-настоящему.
— Да я даже в день рождения вкуснее не угощал, — сказал Фродо.
Пин потом не слишком помнил, что он пил и ел: он больше глядел на ясные лица эльфов и слушал их голоса, разные и по-разному дивные; и казалось ему, что он видит чудесный сон. Он только помнил, что давали хлеб — белый и такой вкусный, будто ты изнемогал от голода, а тебе протянули пышный ломоть; потом он выпил кубок чего-то чистого, как из родника, и золотистого, словно летний вечер.
А Сэм и словами не мог описать, что там было, и вообще никак не мог изобразить, хотя помнил эту радость до конца дней своих. Он, конечно, сказал одному эльфу:
— Ну, сударь, будь у меня в саду такие яблоки, вот тогда я был бы садовник! Правда, чего там яблоки — вот пели вы, так это да!
Фродо пил, ел и разговаривал, не без труда подбирая слова. Он еле-еле понимал по-эльфийски и вслушивался изо всех сил. Ему было приятно, что он мог хотя бы поблагодарить тех, кто ему прислуживал, на их родном языке. А они улыбались и радовались: «Ай да хоббит!»
Потом Пин уснул, и его осторожно уложили на мягкое травяное ложе между корнями деревьев. Сэм встряхивал головой и не желал покидать хозяина. Пин уже видел седьмой сон, а Сэм все сидел у ног Фродо: крепился, крепился — и наконец прикорнул. Зато Фродо еще долго не спал: у него был разговор с Гаральдом.
О былом и нынешнем говорили они, и Фродо долго расспрашивал его про последние события за пределами Хоббитании. Наконец он задал вопрос, который был у него на языке:
— А скажи, Гаральд, ты с тех пор видел Бильбо?
— Видел, — улыбнулся Гаральд. — Даже дважды. На этом самом месте он с нами прощался. А другой раз — далеко отсюда.
Где — он не сказал, а Фродо не стал спрашивать.
— Поговорим о тебе, Фродо, — предложил Гаральд. — Кое-что я про тебя уже знаю: и по лицу догадался, и вопросы твои недаром. Ты покидаешь Хоббитанию в тяжком сомнении: за свое ли дело взялся и удастся ли тебе его довершить? Так?
— Так, — подтвердил Фродо. — Только я думал, что про мои дела знает один Гэндальф да вот еще Сэм.
Он поглядел на Сэма — тот мирно посапывал.
— От эльфов тайны к Врагу не просачиваются, — сказал Гаральд.
— К Врагу? — удивился Фродо. — Ты, стало быть, знаешь, почему я навсегда ухожу из Хоббитании?.
— Я знаю, что Враг гонится за тобою по пятам, — отвечал Гаральд, — а почему — этого не знаю. Но помни, Фродо: опасность впереди и позади, угроза отовсюду.
— Ты про Всадников? Я так и подумал, что они от Врага. А кто они такие?
— Тебе Гэндальф про них ничего не говорил?
— Про них — нет, ничего.
— Тогда и не надо — ведь страх обессиливает. По-моему, ты вышел в последний час; надеюсь, что не опоздал. Не медли и не оглядывайся: уходи из Хоббитании как можно скорее.
— Твои намеки и недомолвки пугают больше, чем разговор напрямик, — сказал Фродо. — Я знал, что впереди опасности, но думал, что хотя бы нашу Хоббитанию мы минуем без всяких злоключений.
— Хоббитания не ваша, — возразил Гаральд. — Жили в ней до вас, будут жить и после, когда хоббиты станут сказкой. Вы же не сами по себе живете, а если и отгородились от мира, то мир-то от вас не отгораживался?
— Видимо, так; да только всегда у нас было мирно, спокойно и уютно. А теперь-то что делать? Я решил потихоньку пробраться в Забрендию, а оттуда в Раздол. И вот выследили, как же мне быть?
— Иди, куда собрался. Мужества у тебя, по-моему, хватит. А мудрый совет — это уж дело Гэндальфа. Я ведь не знаю, почему ты собрался в путь и зачем нужен Врагу. Ну а Гэндальф, наверно, знает — да и не только это. Ты ведь с ним увидишься?
— Надеюсь… Я ждал его до последней минуты: он должен был прийти самое позднее два дня тому назад — и не пришел. Как ты думаешь, что могло случиться? Может, подождать его?
Гаральд помрачнел и задумался.
— Дурные вести, — проговорил он наконец. — Гэндальф никогда не запаздывает. Есть, однако же, присловье: в дела мудрецов носа не суй-голову потеряешь. Раз у тебя был с ним такой уговор, то сам уж решай, ждать его или нет.
— Есть и другое присловье, — заметил Фродо. — Говорят, у эльфа и ветра не спрашивай совета: оба скажут в ответ — что да, то и нет.
— Так у вас говорят? — рассмеялся Гаральд. — И зря: всякий совет к разуму хорош, а любой путь может обернуться бедою. Потому-то мы на ветер советов не бросаем. А за тебя мне трудновато выбирать: ты же о своих делах молчишь. Ну, все же рискну, дружбы ради. Иди скорее; если Гэндальф не объявится, обязательно подыщи себе другого спутника — один не ходи. Присмотрись к друзьям и выбери самого надежного. Да не забудь поблагодарить меня за совет — я даю его неохотно. У эльфов свои заботы и свои печали, совсем иные, чем у прочих. Редко скрещиваются наши пути, но нынче скрестились они, конечно, недаром, а может статься, и не в последний раз. Впрочем, об этом лучше помолчим: боюсь сказать лишнее.
— Я тебе, разумеется, очень благодарен, — отозвался Фродо, — но про Черных Всадников ты мне все-таки зря не объяснил. По-твоему выходит, мне еще долго быть без Гэндальфа, а я толком не понимаю, кто они такие.
— Что тут понимать? Ты знай просто, что это подручные Врага! — сказал Гаральд. — Беги от них! Ни слова с ними! Они — смерть! И не выспрашивай ты у меня, ибо сам про них узнаешь со временем, увы, куда больше, чем знаю я. Да хранит тебя Элберет, о Фродо, сын Дрого!
— А храбрость откуда я возьму? — спросил Фродо. — Мне очень страшно, и храбрости вот-вот не хватит.
— Ну, храбрость порой непонятно откуда и берется! — заметил Гаральд. — Надейся, хватит тебе храбрости! А пока спи! Утром нас уж не будет, но гонцов мы вышлем. Кому надо, узнают про тебя — без охраны и помощи не останешься. Я назвал тебя Другом Эльфов, прими же в напутствие это прозвание! Редко мы так привечаем чужих и редко слышим от них слова на родном языке.
Фродо вдруг почувствовал, что засыпает.
— Я и правда, пожалуй, посплю, — пробормотал он.
Эльф отвел его к травяному ложу рядом с Пином; он вытянулся и тут же уснул как убитый.
Глава IV
НАПРЯМИК ПО ГРИБЫ
Фродо пробудился на диво свеж и бодр. Он лежал под густой сенью склоненных почти до земли тяжелых ветвей, на постели из душистой травы и папоротника было мягко и уютно. Солнце просвечивало сквозь трепетную, еще зеленую листву. Он потянулся и проворно выпрыгнул из своего живого шалаша.
Сэм сидел на траве у лесной опушки. Пин разглядывал небо и соображал погоду. Эльфы ушли.
— Фрукты, питье и хлеб они нам оставили, — сказал Пин. — Давай завтракай. Хлеб еще совсем свежий. Я бы и без тебя все слопал, да Сэм прямо изо рта рвет.
Фродо уселся возле Сэма и принялся за еду.
— Ну и как же мы сегодня? — поинтересовался Пин.
— В Забрендию, да поживее, — отвечал Фродо, уписывая за обе щеки.
— А Всадников — побоку? — весело спросил Пин, к неудовольствию Фродо.
При утреннем солнце Черные Всадники стали казаться Пину просто страшной сказкой, безобидной нелепицей.
— Вряд ли так уж побоку, — сухо сказал Фродо. — Хорошо бы вот до реки добраться, чтоб они не заметили.
— Ну а Гаральд тебе про них что-нибудь объяснил?
— Так, кое-что, намеками да загадками, — уклонился Фродо.
— Ты спросил, почему они нюхают?
— Мы в подробности не входили, — сказал Фродо с набитым ртом.
— А надо было. По-моему, это самое главное.
— Ежели так, то Гаральд бы тебе слова лишнего не сказал, — отрезал Фродо. — И вообще, оставь ты меня в покое! Я, может, не хочу болтать за едой! Я, может, подумать хочу!