До приезда тётушки оставалось недели две, а заодно кончался принудительный отпуск — меня ждал завод. Но пока я боялся, как бы не загребли назад в лагерь. Ещё я хотел есть. Впрочем, эта проблема решилась просто: я взял пару кляссеров с марками, сбегал в памятный сад культуры и отдыха трудящихся имени Карла Маркса. На толкучке выручил за коллекцию десятку или чуть больше, что по тем временам вполне достаточно, чтобы не умереть с голода. Попутно прошёлся по виниловым рядам. Увы, все старьё, большей частью советского производства. Лишний раз убедился, мои музыкальные интересы только на Галёре и в других, описанных местах той поры.
Прошли дни. В назначенный срок приехала тётушка, потекла размеренная сытная жизнь. Я вернулся на завод, друзья смеялись над моей историей, но никто не удивился и не расспрашивал про необычный лагерь. Ничего странного: в СССР есть устоявшаяся традиция проводить часть своей жизни за решёткой. В редкой семье кто-нибудь не сидел или не отбывал наказание (один ГУЛАГ чего стоил). А тут какая-то трудовая коммуна! Ерунда! Но я ещё не раз сталкивался с нашей железобетонной правоохранительной системой, и последствия оказались ужаснее. Но, об этом позже.
Наступил новый 1969 год. В феврале я стал полноценным гражданином нашей необъятной и могучей страны — мне исполнилось восемнадцать. Говоря суконным официальным языком, наступила гражданская дееспособность, в связи с чем возникли новые права и обязанности. По большому счёту, мне это было по-барабану, кроме одного — неотвратимо надвигающегося призыва в армию.
Совершеннолетие отмечалось бурно, в лучших российских традициях: я перешёл на «тяжёлые» напитки: водку и коньяк. В моих карманах прописались мужицкие папиросы «Север» — не к лицу пролетарию курить сигареты с фильтром «Лайка». Поскольку увлечение зарубежным винилом приняло устойчивую форму, стремительно ширился круг моих знакомых-пластиночников. В комнате постоянно звучала музыка, тусовались люди, шли громкие дискуссии, подогретые алкоголем, звучал женский смех. Излишне говорить, что к великому неудовольствию тётушки и соседей, эти безобразия происходили довольно часто.
Группа «Феникс» уже дала несколько концертов. «Концерт» звучит красиво, монументально. На самом деле это были непрофессиональные халтуры в занюханных залах красных уголков, второстепенных клубах, на праздничных мероприятиях, однажды даже в психоневрологическом диспансере! Запомнился один такой чёс — свадьба в жилконторе на Петроградской стороне. В тот вечер наш барабанщик здорово перебрал горячительного, и мне пришлось занять его место. Тогда я и получил первый опыт игры на ударных. К концу вечера, правда, порвал кожу на малом барабане (пластик был в дефиците), зато испытал неописуемый кайф от грохота всей ударной установки и сопричастности к музыкальному процессу. Музыкант на тот момент из меня был никакой, и с вокалом требовалось поработать, зато именно я придумал красивое название «Феникс» и солировал в большинстве композиций.
Эта памятная свадьба закончилась в лучших традициях отечественных мероприятий подобного рода — грандиозной дракой. И не с кем-нибудь, а с курсантами артиллерийского училища, расположенного поблизости. Будущие офицеры советской армии расстегнули ремни и вполне успешно использовали их в качестве дополнительных аргументов к собственным кулакам. Мне тогда рассекли бровь, и я пьяненький, возбуждённый и залитый кровью, к ужасу мой любимой тётушки, явился домой. Забегая вперёд, скажу, что потасовки часто сопровождали наш творческий коллектив. Так случилось, например, в сестрорецких «Дубках». Из зала какой-то гопник потребовал «сбацать», то есть исполнить битловскую «Back in the USSR». Оскорбленный подобным неуважением к любимой группе, я спросил у хама, кто они такие. После чего меня грубо сдёрнули за галстук со сцены и слегка помяли. Другая история случилась в одной из школ Московского района. Мы готовились к выступлению, расставляли аппаратуру и монтировали ударную установку, в тот момент на сцену заскочило несколько аборигенов. Местные с ходу заявили, что до нас выступала группа «Лира», и мы просто обязаны отыграть не хуже, а иначе… Я самонадеянно хмыкнул и с понтом заявил, что завтра у меня городские соревнования по боксу, и лишняя разминка совсем не помешает. Случилось наоборот. Это аборигены разминались на мне, и в тот вечер я вообще не смог участвовать в концерте.