Ладно, после недолгих переговоров и уверений в своей лояльности, решили пересечься у «Паровоза». Питерцы знают, что эта древняя груда железа — ленинский мемориал под стеклом на перроне Финляндского вокзала. На заводе я договорился с проверенными пьянкой и конфликтным поведением товарищами о посильной помощи. Итак, после рабочей смены я в компании своих крепких пацанов отправился, как стало модно говорить в лихие девяностые, на «стрелку». Встреча состоялась и сразу переросла в яростные дебаты. Я доказывал, что порванный пиджак и стресс от переживаний имеют определённый денежный эквивалент, они — что уже заплатили за записи, а замять неприятный осадок можно традиционным способом у ближайшего пивного ларька. Я отказывался. Ну, не хотел пить с этими уродами, которые запросто могли меня покалечить и поставил вопрос ребром: гоните червонец или две (а, может, три, уже и не вспомнить) бобины остаются у меня.
Главный «грабитель» потерял чувство меры и схватил меня за грудки. Бамц! Уроки бокса пригодились: прямой в голову, и наглец завалился на асфальт, остальные скопом кинулись на меня, но оказались оттеснены и побиты "группой поддержки". Устраивать серьёзную потасовку на перроне, да и ещё у «святого» каждому коммунисту места, опасно, но кто об этом тогда думал. Обошлось. Я великодушно швырнул обидчикам злополучные бобины с записями и предупредил, чтобы они никогда не появлялись рядом. А затем мы, радостные и возбуждённые, отправились отмечать победу.
Но это ещё были цветочки! То, что случилось потом, врезалось в мою память и до сих пор, спустя сорок лет, оставляет щемящее чувство боли от свершившейся несправедливости. Судьба словно испытывала меня на прочность, ибо после неудавшегося ограбления мне пришлось помериться силами не с дворовыми придурками, а со стальным молотом безжалостной государственной машины.
Все началось с обычного, вроде безобидного звонка. Мой приятель и соратник Виктор просил встретиться у Гостиного Двора и дать ему напрокат «Белый альбом» Битлз, тот самый, купленный у Марка Березовского какое-то время назад. Зачем я взял с собой все свои диски, до сих пор не понимаю, скорей всего из тщеславных побуждений. Накопить много пластинок пока не получалось, и все моё богатство состояло из шести или семи альбомов, драгоценный груз легко входил в обычный портфель и не оттягивал руку. Стою я, значит, у Галёры в своем классном прикиде и жду Витьку. Лето, жарко, и внезапно вырастают двое штатских и вежливо так просят пройти с ними, и чтобы не задавал глупых вопросов тыкают в морду красные корочки.
Сперва отвели в опорный пункт милиции. Он находился на другой стороне Невского, в цокольном этаже католического храма Святой Екатерины. Помещение церкви использовалось под склад, а ряд вспомогательных помещений — мелкие конторы. В одной из таких комнат и базировались менты.
Меня деловито обыскали, нашли импортные пластинки и возликовали — попался вражина! Составили протокол и повезли в Большой дом. Ну, кто не знает замечательное здание в стиле советского конструктивизма на Литейном, 4. Обычно я видел его снаружи, а тут довелось побывать внутри. Меня препроводили в отдел, занимавшийся борьбой с хищениями социалистической собственности или сокращённо ОБХСС. В кабинете плавно полилась неторопливая, почти дружеская беседа двух молодых ретивых сотрудников и испуганного хлыща в модных шмотках.
Ясный перец, что хозяева кабинета интересовались вовсе не моим отношением к творчеству русских импрессионистов, а банальным появлением в моем портфеле буржуйского винила. Как я понимал тогда, да, и сегодня тоже, в таких щекотливых вопросах главное не обмолвиться, что купил за одну цену, а продал за большую. Именно здесь закон видит нарушение, которое трактуется как скупка и перепродажа товара с целью наживы, в то время это статья 154, спекуляция! Власть страшно не любит, когда за её спиной граждане «загребают» деньги, которые текут мимо государственного кармана. Нехорошо спекулировать, не по-советски, оттого наказуемо штрафом, а если заграбастал себе много, то и тюремным сроком.