Для меня главным плюсом оказалось и то, что до «Галёры» рукой подать, каких-то пара сотен метров. Теперь я мог приходить на пятачок без обременительного компромата и держать свои пластинки на работе. Пластинки и не только. В то время я уже начал приторговывать ручными часами. С тех пор у меня осталась любовь к хорошим часам в доступных ценовых пределах. Это были распространённые в то время «Omax», «Citizen», «Sony», «Orient» с клеймёными браслетами из нержавеющей стали. Не брезговал я и так называемыми «прессовками» — дешёвыми, но недолговечными часиками красивого дизайна. Конечно, они не шли в никакое сравнение с изделиями Петродворцового или Московского часового завода, но продавались. Ещё пользовались спросом часы «Командирские» (у иностранцев), но это был страшный дефицит.
Как-то само собой нашлись и учителя, и поставщики. Быстро разбираться в ценах и особенностях часового бизнеса мне помог человек по кличке «Миклован». Этот долговязый парень крутился рядом ещё в конце шестидесятых, я был знаком с ним, поскольку тот немного занимался музыкой и находился на виду. Звали его Саша, а свою кличку он получил оттого, что одно время носил длинный кожаный плащ, совсем как комиссар Тудор Миклован в старом румынском фильме. Вполне безобидный Саша-Миклован работал часовщиком, был суетлив, нуден и утомителен, но за долгие годы к нему все привыкли. Весной 2010-го года мне позвонил председатель нашего клуба филофонистов Сережа Наумов и сообщил, что Миклован умер.
Рядом с «Галерой» в здании «Серебряных рядов», примыкающих к Думе, находился спортивный магазин «Динамо». Директором работал мой знакомый ещё по первой 108-й школе. Мы вновь стали пересекаться на почве музыки. Тут всплыла тема с часами «Orient Сollege». Где он доставал новую модель с большим циферблатом и навороченным календарём, я не спрашивал, просто надевал супер-пупер часики на руку и шёл на «пятак». Рано или поздно находились желающие их приобрести. Оговорённую сумму я возвращал владельцу, остальное — в свой доход. Такая несложная схема устраивала обе стороны. Чтобы закрыть «часовую тему» добавлю, что я несколько раз побывал в Москве. В столице приходил в комиссионный на Ленинградском проспекте и покупал «Seiko 5 Actus». Здесь же, в Питере, востребованная модель уходила влёт.
В мастерской при Европейской я проработал неполных три месяца, и в память о тех днях у меня остался вполне приличный набор посуды, которую выбраковывали и сваливали прямо во дворе для уничтожения. Обслуга гостиницы не брезговала забирать домой халявные тарелки, блюдца, чашки. Чем я хуже?
Отчего я вдруг сорвался с хорошего места? Как говорится в известном фильме: мне сделали предложение, от которого не мог отказаться. Не мог и никогда бы не стал. Место было очень интересное, оно называлось ЛОГС ВДПО. За непонятной аббревиатурой скрывались структурные подразделения по обслуживанию технической вентиляции города, попросту трубочисты. Не без помощи знакомых я устроился на участок № 3 Ленинского района и был приписан к бригаде, обслуживающей завод Красный Треугольник. Старое производство, основанное в 1860-м году, снабжало резиновой обувью город и многие регионы. Как в царское, так и в советское время.
Удивительное место: фантастическая грязь, скользкие крыши; тесные, покрытые налётом от отходов резинового производства, воздуховоды; ванны, где варились вентиляционные решётки. Грохот станков и спёртый воздух. Казалось, кому нужна добровольная каторжная работа? Да, безрадостная, угнетающая картина, если бы … Представьте в советское время человека, который официально работает до двенадцати часов дня, причём неделю продаёт свой труд, а неделю отдыхает и получает на руки около двухсот рублей. Особенность тяжёлого труда трубочистов — полностью выкладываться по воскресеньям. Официальный выходной — главный рабочий день для бригады. И, это понятно, цеха стояли, станки не работали.
Получить такую работу в 1975-м году, я думаю, мечтали бы многие, но попасть туда непросто. Ближе к полудню мы сворачивались: бригада шла в душ, потом незатейливая закусь, обязательная выпивка (кстати, за вредность давали ещё и молоко). Затем на выход, в пропуске стояла особая отметка, и охрана нас не задерживала. На набережной Обводного канала всегда кучковались цыгане, скупавшие ворованные галоши по три рубля у рабочих завода. Но мы с гордо поднятой головой проходили мимо (зачем позорить своё место) и направлялись в рюмочную бухать дальше.