— Не, все по сезону. Но ты шапку пыжиковую нацепил, кожаный плащ. Скромнее надо быть, не обижайся, но такой наряд режет людям глаза. Вроде, шофёр, а одет под бандита. Вот я о чём, дружище.
— А-а-а, — растерянно протянул я, — слушай, об этом как-то не подумал.
Вечером два гарных здоровых хлопчика подхватили меня и заказали дорогу на Бугры. С первых метров пути я почувствовал недобрые флюиды. Опасность растекалась по салону, принимала почти осязаемые формы. Я вспомнил дневной разговор с коллегой и отчётливо понял: сейчас будут грабить. Потенциальные налётчики медлили, то ли опыта не было, то ли выглядел я не слишком безобидным. Интуитивно прибавил газу и попытался уверенно-нагловато уболтать напряжённые фигуры:
— Мой бугор сегодня не в духе. Вчера был на стрелке, что-то не срослось, там двух пацанов завалили. С утра по телеку показывали, видели? — Хлопчики что-то промычали. — Сам я в бригаде не путаюсь. Так, пока за водилу. В ментовке не прижился, пришлось рапорт писать. А вы, ребятки, сами из каких будете?
— Знаешь, что, шеф. Тормозни у метро. Сигареты кончились.
— Не вопрос, жду с нетерпением.
Один ушёл, а второй, насупившись, поскрипывал пружинами заднего сидения. Любитель табака не возвращался, время шло. Я взял инициативу на себя:
— Сходи-ка за товарищем, поторопи кореша.
Второй, казалось, только и ждал нужного предложения. Хлопнул дверью и исчез в снежной пороше. Я глубоко вздохнул, включил зажигание и быстро покатил от метро. Когда вернулся домой, нашёл в платяном шкафу вязаную шапочку и старую рабочую куртку со сломанной молнией. Молнию отремонтировал, примерил головной убор и остался доволен: можно продолжать. Прав был водила, встреченный днём, — нечего дразнить народ.
БУДНИ ПИТЕРСКОГО ИЗВОЗЧИКА. ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Дама спешила в аэропорт. Я ехал навстречу. Поднятая рука, несколько наводящих вопросов и «ласточка» несётся через весь город, отрабатывать хлеб хозяину и бензин себе.
— Вы знаете, — щебетала дама, — мы с мужем собирались в отпуск вдвоём, но его задержали на работе, пришлось один билет сдать. В Сочи меня будут встречать, ужас, как хочу к морю. Два года не была. А вы были в Сочи?
— Был, но отдыхал в Адлере. Мы с сыном ездили в Абхазию. Сейчас там война.
— Да-да, кошмар! А мы не опоздаем? Может, поскорее?
— Не волнуйтесь, успеем.
— Я всегда так переживаю, когда собираюсь на вокзал или на самолёт.
Я досадливо закусил губу, подобные разговоры не идут на пользу нервам. Вот ведь, одно слово: «баба»! Маршрут выбран правильный, времени — вагон, чего ныть-то! Но неугомонное женское естество выплёскивало массу ненужной информации, перемежая ее тревожными вставками о явке в срок.
— Послушайте, не надо беспокоиться. Вы меня нервируете, да и машину.
Женщина удивлённо уставилась на меня, затем на приборную доску, искренне не понимая, как неодушевлённая масса железа может волноваться.
— Это вы так шутите, а мне не до смеха. До регистрации осталось всего полчаса.
Оба замолчали, дама тревожно поглядывала на часы, и я невольно тоже.
— Господи, осталось всего пятнадцать минут, а это — ещё площадь Победы! Я очень прошу вас, поднажмите.
Я начинал закипать — точно не лучшая поездка, хоть и за хорошие деньги.
— А я очень прошу вас, помолчите! Не накличьте беду!
И, это случилось, закон «подлости» сработал на Пулковском шоссе, всего в нескольких километрах от цели. Заднее колесо громко хлопнуло, машину кинуло в сторону. Я ударил по тормозам, и «ласточка» приткнулась у обочины. Не нужно даже выходить из машины, и так все понятно — лопнула задняя покрышка. У дамы началась истерика.
— Я знала! Господи, с кем я связалась?! Говорила мне Соня: возьми такси. Поймала частника, дура!
— Точно: «дура»! Я же просил помолчать!
Я вышел на улицу и убедился в диагнозе: колесо повреждено, покрышка и камера приказали долго жить.
— Вот что, гражданка. Если я начну менять колесо, то вы точно опоздаете. Или вы ловите попутку, многие едут в аэропорт, либо я довожу вас на трёх колёсах, но придётся добавить за риск. Решайте.
— Поехали, поехали! Я заплачу, только не стойте на месте.
Оставшиеся несколько километров я, стиснув зубы, ехал на пустом колесе. Уже было ясно, что изжёванную покрышку и камеру придётся покупать, и никакой шиномонтаж потом не выручит. Но, не испытывая добрые чувства к пассажирке, я понимал, что «обстоятельствами непреодолимой силы» не объяснишь заказчице нервотрёпку и испорченный отпуск. Взялся за гуж, не говори, что не дюж! Наконец, приехали. Всклокоченная, но успокоившаяся женщина выдавила из себя улыбку и расплатилась, затем схватив вещи, ринулась на регистрацию.