Спешно принятый Россией в 1996 году под мощным давлением Евросоюза мораторий на смертную казнь некоторое время не подписывался Президентом Ельциным. В это время шел судебный процесс по делу серийного маньяка, извращенца и убийцы Чикатило, на руках которого была кровь 53 жертв (это то количество, что было доказано в суде). Общество просто не поняло бы и не приняло позицию властей, если бы этого изверга приговорили к пожизненному заключению. Борис Ельцин благоразумно выжидал, когда вынесут приговор. Хотя, не исключено, что я глубоко заблуждаюсь относительно трепетного отношения Бориса Николаевича к общественному мнению. Скорее всего, господину Ельцину, без колебаний стрелявшему в 1993 году из пушек по собственному народу, было абсолютно наплевать на так называемое общественное мнение. Тем не менее, в постсоветской России Чикатило оказался последним преступником, расстрелянным по приговору суда. После этого стало возможным убивать любое количество людей без риска «заработать» смертную казнь. Мы же демократическая, цивилизованная страна!
Но это общая риторика. А суть состоит в том, что общество обязано оградить себя от выродков, подобных Городничему и иже с ним, причем оградить себя радикально, как вырезают раковую опухоль, еще не давшую метастазы. А средство только одно – исключительная мера наказания, а не пожизненное заключение, когда негодяй, оставивший после себя несколько, а иногда десятки, растерзанных жертв, спокойно ест и спит, приобщается к чтению книг и Богу, философствует перед изредка заезжающими журналистами, изображая не очень правдоподобно раскаяние и муки совести. Странный какой-то гуманизм получается.
Р. S. Когда я приступил к сбору материалов к этому очерку, то получил неофициальную информацию о том, что, якобы, Верховный Суд РСФСР в свое время заменил Городничему исключительную меру наказания – расстрел на 15 лет лишения свободы. И я приготовил такой вариант концовки:
«Высшая судебная инстанция страны учла его «чистосердечное раскаяние» и помощь следствию. Если он за это время не погиб от рук сокамерников и не умер от чахотки, то у наших малолетних детей есть шанс встретиться с этим человеком. Всего Вам доброго!»
Но спустя время, штудируя трехтомное уголовное дело № 004027 в архиве Верховного суда Республики Калмыкия, я убедился в недостоверности представленной мне первичной информации. Судебная коллегия Верховного суда РСФСР оставила в силе приговор, вынесенный Городничему в Элисте. Но на последней странице 3-го тома имелся очень любопытный документ, завершающий все это дело:
«Указ Президента Российской Федерации
О помиловании осужденных к смертной казни
Выписка:
1. О помиловании Городничего Александра Егоровича, 1959 года рождения, осужденного 4 декабря 1990 года Верховным Судом Калмыцкой ССР к смертной казни.
Руководствуясь принципами гуманности,
Помиловать Городничего Александра Егоровича, заменив ему смертную казнь пожизненным лишением свободы.
Президент
Российской Федерации Б. Ельцин
Москва, Кремль
1 октября 1993 года
№ 1529»
На документе стояли круглая печать и личная фирменная подпись ЕБНа.
СЛЕДЫ ОСТАЮТСЯ ВСЕГДА
Теория и практика следствия утверждают, что чем раньше и квалифицированнее начато расследование преступления, тем больше шансов его раскрыть. Да и сама логика жизни говорит нам о том, что по горячим следам это сделать гораздо легче. И улики еще не уничтожены временем или злонамеренной рукой, и свидетели не разбежались в разные стороны, и преступник где-то рядом.
Спору нет, временной фактор играет в раскрытии преступления очень важную роль. Но не ключевую. Грамотная оперативно-розыскная и следственная работа, опирающаяся на результаты экспертиз, позволяют даже при, казалось бы, безнадежно упущенном времени добиваться нужных результатов.
Ведь, как бы преступник тщательно не маскировал свое преступление, следы остаются всегда (или почти всегда). Надо только уметь распознать эти следы и, уцепившись за «конец бечевы», тянуть ее в правильном направлении, таким образом, распутывая весь клубок.
В качестве примера, подтверждающего сказанное, я хочу вспомнить историю 16-тилетней давности, которая разворачивалась на территории Ики-Бурульского района Калмыкии.
27 июня 1990 года в дежурную часть Ики-Бурульского РОВД поступило заявление об исчезновении женщины Натальи С., жительницы совхоза Ут-Сала. Последний раз ее видели в поселке накануне, 25 июня вечером, когда она уехала в неизвестном направлении на мотоцикле с каким-то мужчиной.
Заявление было зарегистрировано, но поначалу местные «пинкертоны» не проявили особого рвения в поиске пропавшей, и расследование шло ни шатко, ни валко. Почему-то преобладала волюнтаристская версия о том, что исчезнувшая женщина уехала к кому-то в гости, хотя очевидные факты говорили об обратном. Дома Наталья оставила семилетнего сына, не попросив никого из соседей присмотреть за мальчуганом, исчезла она в домашней одежде, что также не очень соответствовало предположению о поездке в гости.
Малолетний сын Натальи дал четкие показания, что вечером 25 июня к их двору подъезжал на мотоцикле чабан дядя Гена, который до этого нередко бывал у них дома, и мама уехала с ним на мотоцикле.
Оперативники все же посетили близлежащие чабанские точки. На одной из них, расположенной в 1,5 километрах от совхоза Ут-Сала, старшим чабаном работал Геннадий В. Уж к нему-то стоило присмотреться повнимательней. Милиционерам был известен факт, что однажды Геннадий, будучи в нетрезвом состоянии, вломился в дом к замужней женщине-односельчанке и пытался ее изнасиловать, одной рукой схватив за волосы, а другой приставил к горлу нож. По независящим от него обстоятельствам довести свой замысел до конца Геннадий не смог. Напуганная женщина написала заявление в милицию. Но вскоре она подала новое заявление, в котором просила не привлекать Геннадия к уголовной ответственности, так как прощает его и не имеет к нему никаких претензий. Вот она, доброта, которая хуже воровства! А может, Геннадий под угрозой мести вынудил ее написать это заявление? Разбираться с этим в РОВД было недосуг: нет заявления, нет дела. Как говорят, баба с возу – кобыле легче.
Ни для кого не было секретом, в том числе и для сотрудников РОВД, что в пьяном виде Геннадий В. постоянно дебоширил и приставал к женщинам. Кроме того, в прошлом у него имелись две судимости: за злостное хулиганство (наша национальная статья) и за незаконное хранение оружия.
На вопрос оперативников, возил ли он 25 июня куда-либо Наталью, Геннадий невозмутимо ответил, что действительно 25-го на мотоцикле приезжал в Ут-Салу по хозяйственным делам. Под вечер собрался домой на чабанскую точку. На выезде из совхоза он притормозил у двора своих знакомых С-х. Стоявшая с сынишкой у калитки Наталья попросила подвезти ее в сторону пасшегося в степи скота; надо было возвращать коров для дойки. Да, он по-соседски согласился помочь, подождал, пока Наталья сбегает домой, чтобы накинуть на плечи легкую кофточку, затем посадил на заднее сиденье мотоцикла и отвез в нужное место (примерно 1,5 километра от Ут-Салы), где пасся ее скот. Потом они по-дружески распрощались, а он поехал к себе на точку, расположенную поблизости.
Не смутил сотрудников Ики-Бурульского уголовного розыска и глубокий след от свежего укуса на правом плече хозяина чабанской точки. Конечно, они вяло поинтересовались, откуда он взялся. Но ответ Геннадия, что во время игры его случайно укусила младшая дочка Саглара, их вполне удовлетворил.
Прокол следовал за проколом. Это позже прокурор-криминалист республиканской прокуратуры Валерий Тавшкаевич Самохин деликатно скажет: «…на первых порах, при расследовании данного дела, сотрудниками Ики-Бурульского РОВД было совершено много тактических и методических ошибок, которые в дальнейшем значительно осложнили поиск пропавшей женщины…». Если же выражаться более жестко, то они продемонстрировали полную профнепригодность.