При исследовании трупа было достоверно установлено, что после засыпания ее тела землей Оля еще совершала дыхательные движения (возможно, в агональном периоде); на слизистой оболочке бронхов были обнаружены мелкие частицы почвы, которые никак не могли попасть в разветвленное бронхиальное дерево механическим путем.
На половых органах трупа девочки имелись грубые, обширные, прижизненного характера разрывы, как девственной плевы, так и слизистой оболочки влагалища, переходящие на кожу промежности.
Естественно, с разрезов влагалища были взяты тампоны и мазки в отделение по исследованию вещественных доказательств или проще — в судебно-биологическое отделение (заведующая Светлана Борисовна Савченко, эксперт Элиза Пюрвеновна Гулевская). И здесь нас ждала удача. Шансов обнаружить сперму в половых путях загнивающего трупа, пробывшего несколько дней в земле, ничтожно мало, но она была обнаружена. А наличие спермы во влагалище потерпевшей является абсолютным и стопроцентным подтверждением произведенного полового акта.
Таким образом, следствие получило неоспоримое доказательство, что с А. Олей был совершен половой акт. Немного опережая события, я должен сказать, что и на колготках потерпевшей экспертом Элизой Гулевской была выявлена сперма одногруппная с кровью подозреваемого А. Городничего.
Теперь мне предстояло изготовить фрактограмму переломов костей черепа и провести векторно-графический анализ.
Впервые я познакомился с этим методом исследования в ноябре 1986 года на представительном зональном недельном семинаре-совещании в городе Ростове-на-Дону, который проводился под патронажем специалистов Главного бюро судебно-медицинской экспертизы при Минздраве РСФСР и был посвящен вопросам судебно-медицинской травматологии. Там выступали с докладами наши новые шефы, 40-летние молодые, энергичные люди, некоторые из которых еще не были обременены степенями, званиями и регалиями, но были полны решимости донести до широкой экспертной аудитории многочисленные наработки и методики, появившиеся или зародившиеся на кафедре профессора судебной медицины Алтайского медицинского института В. И. Крюкова.
Там я впервые познакомился со своими будущими учителями — С. С. Абрамовым, И. А. Гедыгушевым, профессором из Барнаула Б. А. Саркисяном (В. И. Крюков к тому времени уже перебрался в Москву). Среди выступавших были также профессора судебной медицины из Воронежа В. И. Бахметьев и из Ростова-на-Дону В. Н. Акопов, одним словом, те ученые и практики, кто серьезно занимался вопросами экспертизы костной травмы. Мотором и мозговым центром этого научного ареопага был недавно назначенный на должность Главного судебно-медицинского эксперта Российской Федерации Владислав Олегович Плаксин.
Вообще, то время (с 1985 по 1995 годы) многие наши специалисты справедливо считают «золотым веком» не только Главного БСМЭ МЗ РСФСР, но и всей российской судебной медицины. Ежегодно по каждой судебно-медицинской специальности (судебная химия, биология, гистология, медицинская криминалистика, называвшаяся в ту пору физико-техническим отделением, танатология, экспертиза живых лиц и т. д.) регулярно проводились совещания и семинары, куда приглашались эксперты-практики из всех регионов России; широким потоком издавалась и рассылалась методическая литература по различным экспертным вопросам. Здание Главного Бюро судебно-медицинской экспертизы в Москве, на улице Пятницкая, ½, стало чуть ли не вторым домом для каждого эксперта, приезжавшего в столицу из провинции.
Я и сам, помимо ежегодных официальных совещаний, практически каждый год приезжал на неделю-другую на улицу Пятницкую, где на рабочем месте осваивал различные методики, в том числе и векторно-графический анализ. И каждый раз получал радушный прием; Абрамов с Гедыгушевым удовлетворенно отмечали:
— А вот и наш калмык появился!
Всячески поощрялась инициатива, исходящая снизу, и региональный начальник, посылавший своих экспертов без всяких разнарядок, был на хорошем счету. Позитивную роль в данной ситуации играло то обстоятельство, что большинство из руководителей отделений Главного Бюро СМЭ, не являлись коренными москвичами, и в них напрочь отсутствовал чисто московский прагматичный подход — «Ты мне, я тебе». Это может показаться невероятным, но это факт. Когда в 1995 году я приехал в Москву для приобретения большого количества аппаратуры и оборудования, вывоз которого осуществлялся поездом, то Искак Ахмедович Гедыгушев, находившийся тогда в должности 1-го заместителя начальника главного Бюро судебно-медицинской экспертизы России, лично носился со мной по перрону Павелецкого вокзала, помогая загружать в вагон тяжелые ящики и коробки, чтобы я уложился в 30-минутный промежуток времени до отправления состава.