– Кто-то идет сюда!
– Где? – быстро спросил Келтэн. – Сколько их?
– Двое, и подымаются они по лестнице нам навстречу.
– Я с ними разберусь, – проворчал он, крепче сжимая рукоять меча.
– Только не наделай глупостей, – предостерегла его Алиэн.
– Любовь моя, глупость делают те, кто поднимается по лестнице. Оставайся с королевой. – И он двинулся вперед.
– Я пойду с ним, – сказала Миртаи. – Бевьер, твоя очередь охранять Элану.
– Но…
– Цыц! – скомандовала она. – Делай как велено.
– Слушаюсь, сударыня, – подчинился он со слабой усмешкой.
Снизу донеслось неразборчивое эхо голосов.
– Сантеокл! – жарким шепотом определила одного из говоривших Элана.
– А кто другой? – спросила Ксанетия.
– Экатас.
– Вот как, – проговорила Ксанетия, сосредоточенно наморщив бледный лоб. – Сие неточно, – проговорила она чуть виноватым тоном, – однако мнится мне, что они не ведают еще о твоем освобождении, королева Элении, и направляются в былую твою темницу, дабы, угрожая твоей жизни, выговорить себе беспрепятственный проход через вражеские ряды.
Двадцатью ступенями ниже была лестничная площадка, и Келтэн и Миртаи остановились там, чуть расступившись, чтобы не мешать друг другу.
Сантеокл, в сверкающем нагруднике и шлеме с султаном, с мечом в руке, перемахивал разом через две ступеньки. Достигнув лестничной площадки, он резко остановился и с тупым изумлением уставился на Келтэна и Миртаи. Взмахнув мечом, он бросил отрывистый приказ на языке киргаев.
– Что он сказал? – осведомился Телэн.
– Велел им убираться с дороги, – ответила Афраэль.
– Он что же, не понимает, что это враги?
– «Враг» для Сантеокла чересчур сложное понятие, – пояснила Элана. – Он никогда не бывал за стенами Кирги, и я сомневаюсь, чтобы за всю свою жизнь он видел больше десятка людей, которые не были бы киргаями. Киргаи подчиняются ему беспрекословно, так что он вряд ли когда-либо сталкивался с открытой враждебностью.
За спиной Сантеокла появился отдувающийся Экатас. Глаза его расширились от потрясения, морщинистое лицо побелело. Он что-то резко сказал королю, и Сантеокл покорно отступил в сторону. Экатас выпрямился и звучно заговорил, размахивая в воздухе руками.
– Остановите его! – воскликнул Бевьер. – Он творит заклинание!
– Он пытается сотворить заклинание, – поправила его Афраэль. – Думаю, его ждет неприятный сюрприз.
Голос верховного жреца взвился в протяжном крещендо, и он вдруг резко ткнул рукой в сторону Келтэна и Миртаи.
И ничего не произошло.
Экатас поднес к лицу пустую ладонь и уставился на нее в крайнем изумлении.
– Экатас, – сладким голоском окликнула его Афраэль, – терпеть не могу приносить дурные вести, но со смертью Киргона твои заклинания перестали действовать.
Жрец воззрился на нее, и на лице его медленно проявилось осознание правоты этих слов. Затем он круто развернулся, бросился в дверь слева от лестничной площадки и с грохотом захлопнул ее за собой.
Миртаи метнулась за ним. Она дернула дверь, отступила на шаг и ударом ноги разнесла ее на куски.
Келтэн двинулся на презрительно ухмылявшегося короля киргаев. Сантеокл принял героическую позу, выставив перед собой огромный щит, вскинув меч и высоко держа голову.
– Ему же не устоять против Келтэна, – заметил Бевьер. – Почему он не убегает?
– Воистину полагает он себя непобедимым, сэр Бевьер, – отвечала Ксанетия. – Ему довелось убить на учебном поле множество своих же солдат, и оттого считает он себя непревзойденнейшим в мире воителем. На самом же деле подданные его никогда не отвечали ударом на удар и даже не пытались оказать сопротивление, ибо он – их король.
Келтэн с мрачным и мстительным видом обрушился на слабоумного монарха, как лавина. Лицо Сантеокла исказилось от возмущения – впервые за всю его жизнь кто-то поднял на него оружие.
Схватка была короткой и отвратительной, и исход ее оказался вполне предсказуем. Келтэн разбил неуклюжий щит, отразил пару неловких формальных выпадов в голову и по самую рукоять погрузил свой меч точно в центр блистающего нагрудника. Сантеокл уставился на него в немом потрясении. Затем он вздохнул, соскользнул с клинка и со звоном рухнул с лестницы.