— Вы проделывали это с Фрэнком, генерал? — пробормотал Роберт. — Бедный Фрэнк... Могу себе представить, в каком он был состоянии...
— По крайней мере, ты тоже на это реагируешь, — заметил генерал.
— Ровным счетом, как и вы, генерал, — возразил Роберт. — У вас ведь каждый раз болит голова, не так ли? Не стоит играть с вещами, которых вы не понимаете.
Генерал резко нахмурился и ничего не сказал. Затем кивнул кому-то, в сторону двери. Вошел неизменный доктор, быстрым движением сделал Роберту инъекцию. Солдаты снова потащили его к Морису, и все началось сначала...
8
Он срывается и падает, падает... падает. Бесконечно долго... Башня и кантара. Мозг и машина. Иногда что-то не срабатывает, и машина выбивает. С ним это впервые. Он падает. Ему кажется, что он умирает... Что это и есть смерть, которая неизбежно ждет его там внизу, потому что он разобьется... непременно разобьется. Не может не разбиться... И он падает и разбивается, ударившись об поверхность... и его сознание разлетается на тысячи, миллионы осколков... А рядом Грегори, бледный, совершенно белый, испуганный. Грег делает ему одну инъекцию за другой. Он сидит, прислонившись к стене, и не может дышать, судорожно хватая ртом воздух. Грег, нет, не Грег, кто-то другой держит его за плечи и уговаривает — дыши, ну давай же... дыши... Ну, вот так потихоньку, давай вместе, вдох — выдох... вдох — выдох... И он дышит. А сердце, то колотится, так быстро — быстро, то замирает... А потом он захлебывается кровью, которая потоком течет из носа, и не может ее остановить. И он отключается, и снова падает, падает, падает...
Кто-то бинтует ему руки... кисти... Зачем? Он открывает глаза, пытается сфокусироваться. Видит с трудом. Темные силуэты склонились над ним. Он снова отключается...
— Фрэнк прекрати, генерал сказал, чтобы ты его не трогал.
— Он сам не справится, док, вы разве не видите? Ему нужно помочь. Еще укол. Давай.
Грег... нет, это Фрэнк накладывает повязки на раны, потому что он не в состоянии остановить кровь. Фрэнк держит его за плечи. А он пытается вдохнуть отбитыми легкими...
— Фрэнк, ты понимаешь, о чем он говорит?
— Нет, док. Язык мне незнаком.
Голоса... Они мешают... Что они говорят? Как же больно... Нужно выключить боль. Вот так. Боль потихоньку отступает. Теперь спать, спать... Легкое дуновение ветерка. Больно... Зачем они спорят так громко? Тише, тише... Боль уходит... Ветерок. Такой легкий, такой нежный. Он стоит на террасе. Ветер качает огромные цветы на кустах. Розовые, бордовые, белые... Он не любит белые... Он не любит белый цвет. Это цвет печали... Он облокотился о перила и смотрит на море, плещущееся далеко внизу. Море... Расправив руки, он бесшумно скользит вниз...
Сегодня день прощания. Он никогда больше не увидит отца. Он совсем маленький. Мама держит его за руку. Эти белые цветы. От них на душе так пусто. В груди все сжимается, в глазах щиплет. Он с трудом сдерживает слезы. Он не должен плакать. Он должен быть сильным и взрослым. Мама... я теперь буду о тебе заботиться, я буду тебя защищать... Он видит ее слезы. Мама не плачь, ведь у тебя есть я...
Мама... прости...
В камере кто-то был. Возле стены он заметил неясную, белесую фигуру. Призрачную, будто сотканную из плотного облака. Он присмотрелся, с трудом разлепив распухшие веки.
— Кто здесь? — прошептал он. Фигура приблизилась, показалась смутно знакомой.
— Марта?
Да это была она. Маленькая женщина сидела напротив него, скрестив ноги.
— Марта, как ты здесь оказалась? — хрипло спросил Роберт.
— Не ты один можешь ходить, где тебе вздумается, — заявила она. — Быстро же ты сдался.
— Я... не сдался... я просто устал... не вижу больше смысла...
Она подошла, уселась рядом на пол, положила его голову к себе на колени. Он вздрогнул, весь напрягся.
— Ш-ш-ш... Тихо лежи. — Марта погладила его по голове, убрала с лица волосы, слипшиеся от крови и пота.
Он принял эту ласку, расслабился, уткнулся лицом ей в колени.
— Марта, зачем ты пришла?
— Встряхнуть тебя немного. Нельзя тебе уходить. Ты вернул не все долги...
— Что ты имеешь в виду? — Роберт приподнял голову, нахмурился, — Мой долг перед Таррой? Не думаю. Им так будет проще... без меня... Слишком неудобная фигура... — он попытался улыбнуться разбитыми губами и закашлялся. — Корабль? Но они уже почти...