Силу, которая удерживала огромные куски земли в воздухе, искренние мистики называли Непознанным. Технократы говорили о магнитном поле Ничто – о том, как плывут по нему острова на подошвах из небесных камней. Мы же – все остальные, – просто занимались своими делами и не задумывались о том, чего изменить невозможно.
А потом однажды после полудня Конструкт начал опускаться. И тот порядок вещей, который всегда казался данностью, стал стремительно меняться. Быстрее, чем можно было представить и принять.
Подножка и седло. Несколько движений рычагов – вперед и назад, влево и вправо, в стороны и к центру. Оперение хвоста и крыльев послушно реагирует, позвякивая стройными рядами металлических пластин. Привязываю себя к седлу ремнями.
Я делал все это уже множество раз, и каждое движение доведено до автоматизма. Делаю, не раздумывая, и, пожалуй, еще не вернув себе способность думать. Всего несколько минут назад я спал – изо всех сил держался за остатки полуденной дремы, бодрствующей частью ума проклиная служителя на башне. А он звонил и звонил. Звонил и звонил.
Можно было подумать, что таким образом служитель предупреждает зарвавшегося странника на механической птице, но слишком уж долгим и беспокойным был этот звон. В его рваном ритме чувствовалась плохо прикрытая паника.
– Готовь прыжок! – крикнул я Мак-ра – механику, обслуживающему птицу.
– Что там в…
– Нет времени! – бесцеремонно перебиваю его. – Готовь!
– Зачем? Что случилось? – растерялся Мак-ра и рассеянно вытер руки о хартунг.
Я ничего не отвечаю, только щелчком привожу в действие силовую спираль. В следующую секунду она готова подать энергию на небесный камень, намертво влитый в каркас машины. Блестящее металлическое туловище едва заметно качнулось на нос. Словно живое существо, приготовившееся к прыжку.
– Готово?
– Еще минуту, – раздалось откуда-то из-под наполовину сложенного левого крыла.
– Быстрее! – щелчки заводного рычага становились все более глухими и тугими, пока окончательно не замолкли. Ши-те готова к полету.
– Так, что делается, м? – не выдержал Мак-ра, выглянув из-под оперения. На глуповатом и добродушном лице с жалкими зачатками бороды отразился максимум любопытства, на которое оно было способно.
– Конструкт падает! – крикнул я и резко потянул на себя ручки. Крылья сложились в стартовое положение, едва не зацепив механика. Он крикнул что-то и отскочил на несколько шагов в сторону.
Уже в следующую секунду активирую прыжковый механизм. Птицу подбросило в воздух, и, как всегда, у меня оставалась всего пара секунд, чтобы расправить оперение и подать силу на небесный камень.
Слышно, как открываются крылья и распускается хвост птицы, которая уже зависла где-то в верхней точке короткой дуги и готова рухнуть на землю всей тяжестью своего металлического тела. Это кажется неизбежным и неотвратимым. Именно в этот миг раздается характерный вздох каркаса, сжимаемого перегрузками: небесный камень внутри преодолел притяжение. Он уже влечет птицу вверх и вперед.
В паре шагов от земли машина скользит по воздушной подушке между оперением и поверхностью. Еще один небольшой наклон рукоятки – и Ши-те начинает подниматься выше. Фигура Мак-ра быстро уменьшается – неподвижная, растерянная. Полминуты – и я не вижу его совсем. Только огромный остров раскинулся на восемь тысяч шагов с восхода на закат и примерно на столько же – от лунной к не лунной стороне. Его форму можно было назвать правильной, если бы не впадины и мысы, изрезавшие окружности почти по всей его длине.
Еще более ощетинившимся, угловатым был он сам. Он, покрытый невысокими, но хорошо заметными с воздуха каменными выступами и террасами, тесно сбитыми, в чем-то даже изящными умм-канами, морщинами дорог и проходов. Светлое пятно Площади по центру острова и угрюмая, грязно-зеленая плоскость пустыря на рассветной стороне смотрелись в этом пейзаже инородными вкраплениями.
Один взгляд на все это. Наверное, чтобы просто убедиться: все на месте. Остров выглядит так же, как и всегда, как и в любой из сотни полетов до того.
Знать это – пока достаточно. Сузив оперение и подав на камень едва ли не максимальное напряжение, я рванул к Конструкту. И очень скоро под лапами механической птицы развернулись бескрайние пространства Ничто – объемная, подвижная и пугающая пустота.
Через некоторое время под левым крылом Ши-те проплыл Зеленый Остров, справа остался хмурый булыжник Острова-горы и крошечный Библиотечный Остров. В обычных условиях до последнего было не менее солнечного шага лету, но сейчас я преодолел этот путь едва ли не вдвое быстрее. Выжимал из птицы все, на что она была способна, щурился от рези в глазах в плотном потоке набегающего воздуха.
Тем не менее даже за это короткое время Конструкт заметно опустился ниже. Почти касался верхних, полупрозрачных слоев марева над Ничто. Ни один из ныне живущих не опустится так низко по своей воле. Так низко и так близко к Началу.
До Конструкта не так уж много, и я приподнялся в седле, пытаясь рассмотреть хоть что-то. Какой-то знак. Признаки катастрофы или Вмешательства, как бы оно ни выглядело.
С первого взгляда – ничего. На солнце переливалось и блестело невероятное количество металлических шпилей, талей, мостов, зданий необычного вида, многочисленных механизмов, о назначении которых знали, наверное, только сами конструкторы. На теле этой угловатой гигантской машины уже не было видно поверхности самого острова. Впрочем, как и прежде она выглядела живой. Живой и подвижной. Такой же, как она выглядела однажды, в нашу первую встречу. Тогда от удивления и восхищения я, еще неопытный и молодой наездник, забыл об управлении и едва не перевернулся.
В ту минуту, когда я расправил крылья птицы и опустил к минимуму силу на небесном камне, по нижним ярусам и внешним площадкам Конструкта прокатилась первая волна тумана, а основание острова уже погрузилось в непроглядную пелену. Волна за волной туман накатывал на скальные выступы, идеально расчерченные террасы для прогулок и пустые площадки для гостевых птиц. Накатывал, иногда еще обнажал что-то – какую-то малопримечательную деталь, тумбу или скамью. Но потом наползла еще одна волна тумана, и не видно больше ничего. Марево поднимается выше и выше, хотя на самом деле остается там, где и было всегда. Постепенно замедляясь, планирую на расстоянии пары сотен шагов от края Конструкта. Пытаюсь рассмотреть, что же происходит на самом деле.
Но вот в чем дело: на острове не происходит ровным счетом ничего. Ни одного движения. Ни одного человека на террасах и площадках. Совершенно пусто в проходах, у пультов механизмов, на башнях. Остров как будто вымер и превратился в безжизненную массу – наполовину механическую, наполовину каменную, с редкими клочками приземистого кустарника. Такие места, немногочисленные террасы с растительностью, тщательно огороженные со всех сторон, конструкторы называли виадами. Виада – «остров-прошлого-в-острове-настоящего».
Это – единственное живое, что я видел сейчас.
Минуту за минутой я вглядывался в молчаливый монолит, описывая его по дуге вдоль проекции, но так и не увидел никого. Нет людей, как нет и их безжизненных оболочек. Кое-где брошенные самоходные тележки, наспех сброшенные в кучу контейнеры, какой-то хлам в проходах. Признаки беспорядка, но не хаоса.
В следующую секунду я почувствовал на своем лице влажные, холодные капли и с ужасом понял: опустился слишком низко, и Ничто уже касается меня самого. К тому времени птица уже едва планировала сквозь легкий туман и имела все шансы свалиться на бок. Белые шапки нижнего предела – не более, чем в пятидесяти шагах ниже.
Быстро собираю оперение в подъемную позицию, перевожу тумблер силовой спирали на большую мощность. Небесный камень преодолевает силу тяжести: Ши-те медленно, словно борясь с притяжением бездны, поднимается выше.
…Боковым зрением замечаю еще один летающий объект. Сначала – только отблеск металлического корпуса, вспышка где-то на периферии взгляда, а потом, спустя несколько секунд, становится видна и сама машина.