Заметив, что перед тем, как войти в очередную источающую весьма характерный запах комнату, Яска задерживает дыхание, доктор Сорьонен только улыбался, не весело, не насмешливо, но понимающе. Сам он оставался бесстрастным до тех пор, пока чуткие пальцы не определяли безошибочно тяжкий жар, первый вестник брюшного тифа. Иногда попадались и те, кто до последнего скрывал болезнь, не являясь на медосмотры. Большинство таких Кари день за днем вылавливал сам, оттого и времени у него не оставалось ни секунды, но тем везунчикам, что все-таки исхитрялись скрыться, теперь было куда хуже. Бред, галлюцинации, жуткие боли — такой была награда за изворотливость.
Третий этаж студенческих казарм выглядел не хуже и не лучше второго, и все-таки немного оптимистичнее четвертого. Ближе к крыше, то есть к сквознякам и грохоту штормов, жили те, кто помладше. На третьем оказались в основном старшекурсники, крепкие, выносливые и по большей части переболевшие тифом в легкой форме еще до поступления в академию. И все-таки, зловоние безошибочно указывало — не все.
— Яска, тебе четные комнаты, — распорядился доктор.
Виртанен кивнул, зная, что наставник не выдержит — закончит со своими пациентами и прибежит проверять.
— Заходи.
Яска обмер.
— Привет, Ян, — выговорил он, смутно чувствуя, что сейчас будет ему не очень хорошо.
У него преимущество в возрасте, но оно далеко еще не значит преимущества в весе и физической силе.
Ян Дворжак сидел с ногами на постели, в позе ленивой, и в то же время эта лень явно была обманчивой. В комнате не было зловония тифа, но зато ощущалось кое-что другое. Возле кровати наглым оскорблением всем правилам академии валялись несколько пустых бутылок — на материке в такие разливали дешевое пойло, то ли самогон, то ли некое подобие крепленого вина. Еще одна бутылка, кое-как заткнутая истерзанной пробкой, лежала рядом с Яном на мятом покрывале.
— Дезинфекцией занимаешься, — заключил Яска. — Еще есть?
Ян посмотрел на него без всякого удивления и ничего не сказал. Яска вдруг понял, что пьяным Дворжак не был.
— Медосмотр, в общем, — пробормотал Виртанен. — Предъявите тушку, мистер Дворжак.
— Яска, лучше уйди.
— Пока не осмотрю, не уйду.
— Да прекрати, я вполне здоров. Иди своей дорогой.
Яска сглотнул. Предложение было заманчивое. Он приподнял тетрадь, в которой отмечал результаты обходов. Представил себе, как возьмет карандаш и напишет, что тифа в комнате 32 не обнаружено. Определенно, неплохая идея, вот только воняет похуже, чем все больные вместе взятые.
— Послушай, — Виртанен сделал шаг вперед. Еще один. Опустил тетрадь. — Давай личные дела работе мешать не будут.
Ян повернулся к нему. Вполне мог ударить, достаточно крепко, чтобы Яске потом пришлось бы извлекать себя из стены.
— Валяй, — согласился он.
— Так, были у тебя в последнее время слабость, недомогание…
— Нет.
— Ладно… Жар?
— Сам видишь.
Жар Яска видел, от Яна запросто можно было поджигать свечи или растапливать камин, но это был, скорее всего, жар несколько иного свойства.
— Комендантский час круглосуточно, — напомнил он зачем-то.
— Ну и что, — Ян хрустко потянулся. — Можно подумать, это как-то мешает.
— Так надо. Болезнь везде.
Чувствовать себя всемогущим доктором хотелось, да не получалось. Думал Яска о том, что нарушил уже их уговор, и что Ян об этом прекрасно знает. И рассказывай — не рассказывай ему про обстоятельства, против которых Яска был бессилен, эффект будет один и тот же.
— А давай, Яска, ты мне один секрет раскроешь, — предложил Ян. — Только не надо мне тут про врачебную этику…
Яска понял — скажет он хоть слово об указанном предмете — вылетит в окно и, возможно, достигнет самого материка. Он кивнул.
— Где, по-твоему, мистер Мартин?
— Не знаю.
— То есть как это «не знаю»?
— Ну, не знаю и все. Я его уже четыре дня не видел.
Бывают ситуации, когда честность — лучшая политика. По крайней мере, в отношении собственной совести. Проигравшим себя Яска не чувствовал, во всяком случае, старался. А так совесть, зубастое, с аппетитом среднестатистического дракона существо, перестала его жевать хотя бы за это.
— Ну, думаю, он жив, — добавил Яска поскорее. — Так и быть, раскрою тебе немного врачебную тайну — он тифом переболел, так что второй раз не заболеет. А вот к тебе, Ян, это не относится, так что постарайся сейчас не рыскать по академии. Подождет.
— Все сказал?
— Да, — дверь за спиной Яски жгла, как полуденное солнце. А Ян сохранял неподвижность и, похоже, утратил к гостю всякий интерес. Вместо этого занялся бутылкой, ухватил зубами наполовину вогнанную в горлышко пробку и принялся его вытаскивать. Пока он это проделывал, у Виртанена появилось нехорошее предчувствие, уже не связанное с его собственной судьбой.
— Кстати, Ян, — сказал он. Дверь упиралась в спину, правая рука лежала на ручке, готовая в любой момент толкнуть и освободить проход для бегства. — Постарайся не впутывать в это дело доктора.
Смешок был сдавленный, видимо, огрызки пробки Ян собирался использовать в качестве закуски. Яска удостоверился — его поняли. Вывалился в коридор, оттолкнулся от стены — колени подрагивали, как на первом вскрытии. Правда, тогда еще тошнило, и ночью боязно было, что из-под кровати вылезет что-нибудь из изученного накануне, но в целом — потрясающе схожие оказались ощущения.
А еще была слабость. Яска напомнил себе, что нужно вымыть на два раза руки с мылом, как доктор и учит, а еще, что вечером, если вдруг найдется минутка — обязательно тому показаться, уже в качестве пациента.
18
Мартину быстро стало скучно. Время в башне текло, а может быть, и капало потрясающе медленно. Он, в основном, спал, и слышал иногда, как в комнату заходили, плескали водой за ширмой, шуршали бумагами, а потом ощущал быстрые, безличные прикосновения ко лбу, к шее — Сорьонен проверял, нет ли жара.
А когда Мартин не спал, он пытался читать. Вот только библиотека, раскиданная по комнате доктора, была довольно специфичной. Медицинские пособия, в том числе и на русском языке, что Мартина невероятно позабавило. А некоторые найденные в завале книги были скорее музейными экспонатами, нежели учебными пособиями. Мартин поймал себя на мысли, что, изучая Галена, уже машинально представлял себе, как будет рассказывать о нем на лекции. И как будет пересказывать Яну тоже.
Отсутствие Дворжака вроде бы сказывалось благотворно, но вносило в эту размеренную жизнь не то пленника, не то растения определенный дискомфорт. Не было Яна — не было и алкоголя. Просить у Сорьонена Мартин никогда бы не стал, да и доктор появлялся в своем жилище слишком редко. За три дня заточения всего лишь раза два, и то, когда Мартин спал. Без привычного бренди или коньяка было страшно, и как-то неправильно.
К тому же, хотелось поговорить. Хоть с кем-нибудь, но лучше всего подходил, конечно, сам новоявленный дракон. Случай представился как раз в тот момент, когда Мартин меньше всего подобного ожидал. Он только-только устроился в кровати, накрывшись одеялом с головой — так было значительно теплее. Дверь громыхнула, и торопливые шаги прочертили дорожку от нее к столу. Отодвинулся стул, скрипнул от веса опустившегося на него тела.
— Знаешь, что мне не нравится? — поинтересовался доктор и еще раз скрипнул стулом.
— Что?
Из-под одеяла высунулась растрепанная темноволосая голова, отряхнулась и уставилась на Сорьонена грустными, запавшими глазами.