— Кристиан фон Анхальт-Бернбург… Имя, вроде бы, мне знакомое?
— Так же зовут моего отца, который является канцлером Богемии, — пояснил Кристиан.
— Нет, — возразил Луи. — Что-то связанное с войнами… Бассомпьер, не напомните?
— Недавно корпус под командованием Кристиана фон Анхальта отбил у генерала Кордовы Пфальц и заставил его уйти в Брабант, — выступил вперед из толпы придворных средних лет дворянин с обветренным лицом.
— Ага, — оживился Луи. — Так это Вы там командовали или Ваш отец?
— Я, Ваше величество. Но Кордова не слишком упирался — наверное, на зимних квартирах его ждала какая-нибудь фламандка…
Король чуть хохотнул, и придворные тоже хохотнули. Луи же продолжил беседу с необычным послом:
— А орден Иоанна Иерусалимского Вам успели дать за этот подвиг?
— Нет, Ваше величество. Его снял с себя мой король после сражения на Белой горе, под Прагой — там мы отстояли свою независимость от императора Фердинанда.
— Но орден дали именно Вам. Почему?
— Наверно, я старался больше всех, — сказал, улыбаясь, Кристиан. Дамы, во все глаза смотревшие на высокого бравого красавца, тоже невольно заулыбались. Улыбнулся и Луи, но сказал:
— Наверно, в Богемии много хороших полководцев, раз Фридрих может себе позволить сделать послом такого удачливого воина. Мне было бы интересно услышать подробности Ваших битв и потому я приглашаю Вас свободно посещать мой Лувр и первым делом искать в нем меня. Да и дамам придворным Вы, кажется, пришлись по душе — поэтому часть времени приберегите для них. Вот, кстати, скоро состоится первый весенний бал — прошу им не пренебречь.
— Благодарю, Ваше величество. Постараюсь быть в вашем кругу занятным и галантным.
Глава двадцать девятая. Стал послом — умей вертеться
Во все времена в социуме есть железное правило: если местный босс тебя куда-то приглашает — надо идти, причем без проволочек. Ибо чревато последствиями для тела, кошелька или самой жизни. Но там, куда тебя пригласили, обязательно лавировать и уклоняться. Ловко, ловко, ловко. Иначе тот босс тебя использует, пережует, а пустую оболочку выплюнет.
Нет, король Луи был во время первой приватной встречи с Кристианом сама любезность и очарование. Все выспросил про его жизнь в Алемании и окрестностях, с азартом вник в детали сражений в Богемии, Саксонии и Пфальце (о Мюнхене Алекс велел не упоминать), а затем стал говорить о своих увлечениях, достижениях и пристрастиях — съехав, в конце концов, на охоту. Стало ясно, что это его основная страсть.
— Вы бывали, Кристиан, на соколиной охоте? Нет? В Алемании ей не увлекаются? Гоняете по старинке оленей и кабанов? Ах, еще уток? Ха-ха-ха! Тогда Вы не испытывали настоящего азарта! Когда прирученный Вами сокол бьет в лет гуся, цаплю или ту же утку и добыча падает Вам прямо в руки — оглушенная, но обычно живая! И тогда я сам сворачиваю ей шею!
— Кристиан, — маякнул Алекс. — Ты можешь представить себя в постели с мужчиной?
— Бр-р! — передернуло Кристиана.
— Так что же ты развесил тут уши? Сокольничий де Люинь был ведь еще миньоном этого вот Луи. А теперь он тебя к себе в миньоны тащит! Срочно туши свой интерес к охоте!
Кристиан поежился и сказал:
— Я, Ваше величество, вообще недолюбливаю охоту. От дичи всегда так неприятно пахнет… Да и на вкус она уступает домашней птице или говядинке. К тому же на охоте бывает много несчастных случаев…
— Не ожидал, — сказал Луи, чуть округлив глаза. — Такой бравый солдат и негодный охотник. Или Вы предпочитаете охотиться на дам?
— Я люблю свою жену, — с упряминкой сказал Кристиан. — В походной жизни встречал, конечно, других женщин, которые, к моему стыду, оказывались иногда в моей постели, но в мыслях и перед Богом я верен своей Сюзанне…
Когда Кристиан вышел, наконец, из покоев короля и облегченно вздохнул (Удалось, вроде бы, открутиться!), его перехватил в коридоре слуга со словами:
— Вас ожидает у себя reine mere (королева-мать).
В аппартаментах Марии Медичи (склонной к полноте величественной женщине лет 50 со следами былой красоты) присутствовал также кардинал Ришелье — высокий, худой и очень похожий на свои портреты, хотя был еще относительно молод (37 лет). Она сидела в кресле в свободном платье, но с кружевным воротником, на нем была та самая красная мантия и шапочка типа еврейской кипы.
Кристиан вошел, поклонился даме, потом слегка кардиналу и сказал:
— Рад приветствовать Вас, гранддам. И Вас монсеньор.