Все это — материя сложная. Что для наших асфальтовых экологов, что для простых обывателей, живущих здесь и сейчас, и не склонных смотреть на ситуацию со стороны. А также для политиков, достойных своих избирателей. Вот запретить что-то, что не повлияет на городскую казну или собственный избирательный фонд — пожалуйста.
Но один маленький плюсик в ситуации все же есть, объяснил мне Леон. Закону для принятия нужен хотя бы месяц. То есть, время у нас есть, пусть и немного. Кроме того, закон обратной силы не имеет, и если мы убьем дракона до его принятия — ничем плохим это нам не грозит. И, наконец, если мы успеем раньше других, это сильно поднимет наш статус в охотничьей среде. В смысле, среди тех людей, которые периодически покидают городские квартиры или такие же домики как у меня, и меряются трофеями.
В тот день, когда мы договорились встретиться у меня дома, Леон опоздал часа на три. А когда все-таки приехал, то извинился и объяснил, что случилось непредвиденное обстоятельство. В метро, видимо узнав его профессию, какая-то дура со своим дружком окатили моего напарника из ведра чьей-то (явно не человеческой) кровью. Пришлось спешно вернуться домой, зайти в магазин и приобрести себе новый комплект одежды для леса. Я слушал этот рассказ с ухмылкой, спокойный по двум причинам. Во-первых, мне хватает одного костюма для охоты, а во-вторых, ни одна падла не сможет мне его испортить. По крайней мере, не эти придурки, защищающие то, что на них отдохнуло, и то, о чем они не имеют ни малейшего представления.
Для них свежий воздух — от кондиционера, лес — картинки из учебника природоведения (третий класс), флора и фауна — цветок на окне и хомячок в клетке. А дикие звери по их мнению, должны быть им благодарны и вообще, выделять своих защитников среди другой пищи. Окажись эта парочка в лесу, представляю, как бы они с любимыми зверушками общались. Даже в белку бы начали палить, в порядке самообороны.
Впрочем, Леон принес не только плохие новости. Добрая весть у него тоже была — в рюкзаке. А оттуда перекочевала на мой стол.
— Ни фига себе! — воскликнул я, глядя на большую толстую металлическую трубу, — ты что, с базукой собрался на дракона идти? Не знал я, что такое оружие в Вандербурге легально продается.
— А было бы неплохо, — отвечал Леон, — из винтовки-то дракона не возьмешь. И капканов на него еще не придумано. Но базуки у нас легально не купишь, а Повелителю Темных Улиц отстегивать свои кровные жалко. Нет, это не базука. Это гарпун специальный. На дракона. Сюда нажимаешь, отсюда выскакивает гарпун и протыкает драконье брюхо. Если повезет.
— А если нет?
— Значит, не повезло. И у охотника будет немного времени, чтоб о душе подумать.
— Спасибо. Умеешь настроение поднять. Ты, вообще, знаешь, где этого дракона искать? А то учти — лес большой, а эта тварь в нем как иголка в стоге сена.
— Расспросил людей. Тех, кто в окрестностях Вандербурга охотятся. Вот, у меня и карта с собой, — с этими словами Леон достал из кармана свернутый бумажный лист. Я посмотрел — так и есть. Вот, с краю, оранжевые многоугольники — кусок Вандербурга. Вот желтые пятна пригородных поместий. Вот толстая линия шоссе. А вот и мое логово, помечено карандашом. Возле зеленых пятен леса. Логово дракона (отмечено крестом), расположилось в северо-западном краю карты.
— Было гладко на бумаге, да забыли про овраги, — проговорил я, — а по ним идти.
— Это ты о чем? — спросил Леон.
— О том, как хорошо, что ты догадался не соединять мой дом и логово дракона прямой линией и не предложить ее в качестве кратчайшего маршрута.
— Это понятно. Ну, ты готов?
— Я был готов еще три часа назад, — с этими словами я подхватил собранный рюкзак и мы, сказав друг другу «ни пуха, ни пера», вышли из моего дома.
Машина охотнику нужна. Как зайцу — длинный хвост. Или, как медведю крылья. С точки зрения передвижения по лесу, никакого преимущества она не дает, кроме тряски и вероятности застрять между деревьями. Учитывая несомненное преимущество автомобиля на трассе, хотелось бы напомнить: оставляя его на обочине, возле леса, можно с ним заранее попрощаться. Потому как разбойников или варваров никакие замки и сигнализации не остановят. Распотрошат твоего «железного коня», как лиса курицу.
И, потому, мы с Леоном шли пешком. Пока — вдоль трассы, уважительно сторонясь, время от времени проезжающих машин. С обеих сторон нас обступал лес, стволы которого становились после каждого пройденного километра все длиннее и гуще. Прошли мимо своего рода артефакта — ржавеющей минимум десятилетие будки автобусной остановки. Краска облупилась, пассажиров, понятное дело, не было, а столб с расписанием автобусов кто-то успел прикарманить. Варвары нередко промышляют металлоломом. Рядом на трассе белели наполовину стертые полосы «зебры» — пешеходного перехода.
— Придумают же такое, — усмехнулся я.
— А что? — Леон моей усмешке, кажется, больше удивился, — тут, вроде, санаторий построить собирались. Да на стройку варвары напали, не меньше сотни. Рабочих перебили, а проект после этого свернули. Известный случай, в газетах писали.
— Я газет не читаю, — ответил я.
По дороге нам встретился магазин. Ну, написано так было. На самом деле он был отцепленным железнодорожным вагоном, подкрашенным и стоящим на обочине. В магазине торговали разной фигней — от шоколадных батончиков и жвачек до сигарет и спиртного. Леон зашел внутрь, купил сигареты (как будто в городе не мог это сделать), постоял, покурил. Нервничает, наверное. А я ничего. Возможно, это Лесной Хозяин мне чувство страха отбил.
— Слышь, Гусь, — обратился ко мне напарник. Терпеть не могу таких издевательств над своим именем.
— Я Гус. Густав Ван Фаррен Второй, если подробнее, — огрызнулся я, — мои предки бы тебя за это на дуэль вызвали.
— Но ты-то не будешь?
— На дуэль — нет. А в морду бы тебе — запросто, если бы не охота.
— Ладно, проехали. Слушай, а ты правда Лесного Хозяина видел?
— Ну видел и видел. Что, еще раз рассказать?
— Да нет, не в том дело. Слушай, а что в нем такого страшного?
— Вид, — честно говоря, на языке вертелось другое слово из трех букв, и, вообще, хотелось этот разговор свести к какой-нибудь скабрезной шутке. Но я вовремя смолчал. В гостях ведь у того, о ком идет речь. Как и все человечество с его цивилизацией-канализацией. Нехорошо получается.
ВОПРОС: что для вас охота?
ОТВЕТ: это образ жизни. Возможность напомнить себе, что человек, несмотря на всю свою технику, искусственные жилища, разум, прежде всего природное существо. Часть природы.
ВОПРОС: не вредит ли, по-вашему, охота на редкие виды животных природе? Ведь с каждым поколением нанесенные охотниками потери популяции возрастают в геометрической прогрессии.
ОТВЕТ: еще до появления человека дикие животные охотились. Даже те, кого принято считать травоядными, губили сотни живых существ. Растения ведь живые, не так ли? И, главное, никто в лесу не спрашивал у своей жертвы, принадлежит ли она к «редкому виду» или нет? Охота выполняет важную адаптивную функцию, называемую «естественным отбором». Нежизнеспособные особи, или даже целые виды, которые мы называем редкими, обречены на вымирание, более приспособленные, как положено, плодятся и размножаются. Благодаря чему и не являются редкими.
ВОПРОС: тут есть небольшое лукавство, по-моему, принципиальное. Звери в живой природе охотятся для пропитания. А профессиональные охотники вроде вас, убивают животных ради удовольствия.