- А чтобы интереснее было, - продолжает Серб, - можно на спор. Скажем… если выиграю я, то ты меня поцелуешь.
- А если я?
- Ты? - Он рассмеялся. - Кисуля, если ты выиграешь, то я исполню любое твое желание.
- Идет. - Меня захлестнула волна азарта. - Условия стандартные?
- Конечно, милая. Надеюсь, целуешься ты хорошо… Прошу… дамы вперед.
Все-таки он паразит, это я к тому, что Сербу удается меня разозлить.
Места хватает, степь вокруг, и это обширное пространство для маневра несколько смущает. Я привыкла к тренировочным залам и неким границам, которые нельзя было переступать, потому что это считалось проигрышем. Здесь же ни зала, ни границ, ни того, кто остановит поединок, если что-то пойдет не так.
Наверное, зря я согласилась. Серб приближается медленно, осторожно, ятаган в руке сверкает серебряной бабочкой. Это демонстрация силы, это своего рода слова: смотри, как я умею, смотри и бойся.
Черта с два. Не буду я его бояться, что до оружия, то и я так умею, но не вижу необходимости.
Некоторое время ничего не происходит. Просто стоим и смотрим друг на друга. Расстояние решения. Шаг вперед - нападение. Шаг назад - признание того факта, что твой соперник сильнее. Ну уж нет, я не отступлю, полагаю, что и Серб тоже, осталось понять, кто же из нас нарушит хрупкое перемирие…
И все-таки он атаковал первым: быстрый, наглый и сильный. Очень сильный. Очень наглый и очень быстрый - ятаган почти касается моего лица, а в следующий миг уже летит вниз, к животу. Отбиваю. Защищаюсь. Изучаю. У Серба смутно знакомый, рваный стиль: академически правильные, местами вычурные связки то и дело сменяются невнятными, совершенно дилетантскими выпадами и глупейшими дырами в обороне. Впрочем. насчет дилентантизма не уверена - это вполне может оказаться ловушкой.
- Ну что же ты, детка? Отступаешь?
Отступаю. Не потому, что слабее, а потому, что хочу проверить - так ли он умен, как хочет показаться? Пока счет равный: два - два, и Серба это злит.
- Прибавим? - Предлагает он. Смотрит в глаза, а ятаган в это время бьет снизу вверх - довольно подло, но эффективно.
- Больно?
Не очень. Подумаешь, царапина…
- Три - два? Может, сдашься?
Серб доволен и вновь прибавляет темп, хотя при этом осмысленные цельные связки полностью исчезают. Он слишком уверен в собственном превосходстве, чтобы задумываться над тем, что делает. Как раз то, что нужно. Руку в сторону и чуть вниз - ну же, смотри, я устала, я слаба, я - женщина, которая осмелилась бросить тебе вызов. Серб улыбается и вроде бы подается вперед, но… ятаган бьет слева, а не справа, не в брешь, не туда, куда должен, а в беззащитный левый бок. Удар-перевертыш, фирменный Марека… защититься нельзя, но… но я успеваю. Каким-то чудом… или не чудом, но… не знаю. Сталь со сталью… звон и боль в вывернутом запястье, пальцы сводит судорогой, а руку пронзает огнем до самого плеча…
Черт! Сабля, пробив преграду, летит вверх, и Серб, не успев увернуться, зарабатывает длинную рваную рану через все лицо.
- С-сука!
Дергается было за ятаганом, вон он, блестит в серой траве, но отступает - сабля у горла более чем веский аргумент.
- Ну ты и… - он произносит это почти с восхищением, а поднятые вверх руки - я не просила, он сам - говорят, что Серб сдается.
- Мир?
Мир… Не знаю, можно ли ему верить, но… но это же не поединок, а тренировка, полезная для нас обоих.
- Конни, детка, ты ведь не собираешься меня убить? - Серб пальцами отводит лезвие в сторону. - Ты ведь благоразумная девочка, к тому же мы договаривались… ты же помнишь, о чем мы договаривались?
Да помню я все, вот только слабо верится, что Серб воспримет все случившееся безболезненно. А если в спину ударит?
Вернее, не «если», а когда. Сейчас? Завтра? Или дождется финала нашего совместного похода? Карл говорил, что решение нужно принимать быстро. И я приняла.
- Мир. - сабля возвращалась в ножны не слишком охотно, а Серб так улыбнулся, что я моментально пожалела о своем решении. А впрочем, увидим, может, все не так и плохо, как кажется на первый взгляд.
- А ты быстрая, никогда бы не подумал. - Серб подобрал ятаган. - В следующий раз учту.
И я тоже кое-что учту. Например, тот факт, что с левой руки у него захват слабый. Или просто не успел? Ладно, будем делать вид, что все в пределах нормы.
- Сильно задела? Дай посмотрю.
- Не надо, - он резко отстраняется, - заживет. На нас ведь все быстро заживает, правда, Конни?
- Извини.
- А ведь три-три, - Серб рассмеялся. - Ничья выходит.
Фома
К упомянутой Ильясом базе добрались ближе к вечеру. Первое, что увидел Фома - высокий, метра под три, забор, поверх которого ровными кольцами щетинилась колючая проволока. Широкие ворота раскрылись с протяжным, раздражающим уши скрипом.
- Приехали, камрад Фома, - Ильяс сплюнул под ноги. - Здесь вам предстоит провести ближайшие несколько месяцев, надеюсь, вам понравится.
В голосе Ильяса прозвучала откровенная ирония. Фома лишь пожал плечами, поездка изрядно его утомила, хотелось спать, причем, желательно, чтобы кровать не подпрыгивала на каждой колдобине. Что же касается Ильяса и его советов, то… Фома не решил еще, стоит ли верить тому, кто однажды уже предал.
Сама база оставила странное впечатление: огромный двор, одинаковые приземистые здания, разделенные узкими дорожками, редкие пятна зелени, и вызывающе-яркое небо над головой. Алый, фиолетовый, золотой, нежно-лиловый и темно-фиолетовый, почти черный… подобных закатов Фоме не доводилось видеть прежде.
Длинные тонкие полосы серебра на стремительно налетевшей черноте… дрожащее покрывало воды… мелкая рябь на узкой лунной дорожке… звезды в воде и внизу…
Золото, золото и только золото… золотое небо, золотые облака, золотая тяжесть спелых колосьев и сам воздух тоже похож на полупрозрачное живое золото…
Воспоминания были неожиданными, противоречащими друг другу и чужими.
Фома споткнулся и едва не упал.
- Здесь лучше смотреть не вверх, а под ноги, целее будешь, - прокомментировал Ильяс.
Ночью, лежа на жесткой кровати, Фома попытался понять, что же с ним происходит и как избавиться от этой чужой памяти.
- Никак, - голос, раздавшийся прямо в голове, причинил боль.
- Ты кто? - почему-то Фома появлению голоса совершенно не удивился, голос вполне вписывался в происходящее с ним.
- Я? Я - это ты, точнее, ты - часть меня. Неудобно. Мало места, много мусора.
- Где?
Голос не ответил, голос презрительно хмыкнул, точно отвечать на вопросы Фомы было ниже его достоинства. Фома лежал, вслушиваясь в ночную тишину, здесь ему не нравилось: воздух стерильный, лишенный запахов и жизни, комната крошечная, совсем как его старая келья, темные стены, белый потолок, белый пол, и окон нет.
- Мне тоже здесь не нравится, - заявил голос, - хотя функционально. Надеюсь, ты прислушаешься к советам этого… человека. Забавно, что люди тоже способны анализировать ситуацию и делать на основе анализа выводы. Со многими я согласен, но твое негативное отношения к личности того человека дает основания полагать, что советами ты не воспользуешься?
Фома не ответил, а голос снова хмыкнул.
- Зря. Будет печально, если из-за недостаточной социальной адаптации пострадает физическая составляющая твоей личности.
- Отстань.
- Как скажешь.
Голос исчез, голос существовал, но вместе с тем его словно бы и не было, во всяком случае теперь, вслушиваясь в собственное тело, Фома не находил ни малейших следов присутствия другого существа. Наверное, он просто сходит с ума. Или уже сошел.
Утром комната выглядела еще более унылой, чем вечером. Встроенный в потолок светильник давал слишком мало света, отчего стены казались грязными, а углы - темными.
- Проснулся? - Ильяс вошел без стука и, окинув комнату придирчивым взглядом, заметил. - Собираться нужно быстрее. Кровать заправь. Умывальники и туалет - в конце коридора. Завтрак через пятнадцать минут, поэтому поторопись.