Рука пахла чаем, а по запястью стекала темная капля, я слизнула - сладкая. И холодная. Пока мы тут ругались, чай совершенно остыл, а я горячий люблю.
- Ты должна более серьезно относиться к своим обязанностям! - Рубеус сгреб в охапку бумаги и задвинул их в дальний угол стола. - У тебя есть долг и…
- Я обязана его выполнить. Знаю, помню.
- Тогда почему ты делаешь все возможное, чтобы развалить то, что мы с Микой создавали на протяжении нескольких лет?
От этих слов меня корежит. «Мы с Микой». Я же существую отдельно от них. Я им мешаю, и вообще они были бы рады, если бы я не вернулась, если бы сдохла где-нибудь в Проклятых землях, это бы избавило их с Микой от многих проблем. Я сама жалею, что выжила, но вслух говорю какую-то совершеннейшую глупость:
- У Мики новое платье, она красивая, правда?
- Кто, Мика? - От подобного вопроса Рубеус несколько теряется. - Какое это имеет значение?
- Не знаю, наверное, никакого.
- Коннован, ты… ты невозможна. - Он опирается на стол и нависает надо мной, донельзя раздраженный и не скрывающий своего раздражения. - Ты думаешь совершенно не о том. Иногда я начинаю сомневаться в том, что ты вообще думаешь. Или Мика права и ты все делаешь нарочно? Просто, чтобы позлить меня?
Пожимаю плечами, под его взглядом неуютно, а упоминание о Мике моментально отбивает желание объяснять что-либо. Да и что мне объяснять? Что я ни черта не понимаю в управлении Директорией? И понятия не имею, как далеко распространяются мои права и в чем заключаются мои обязанности? Что Ветер не слишком охотно откликается на мой зов, а поток бумаг, ежедневно сваливающийся на мою голову, вызывает приступы паники? Что мне проще подчиняться, чем приказывать?
Наверное, раньше я бы попыталась рассказать ему об этом, но сейчас… зачем, когда они с Микой и так все решили, а я существую совершенно отдельно? Сама по себе?
А с Торой можно было играть в вопросы. И пить несуществующий час с клубничным вареньем. Или земляничным. Или, совсем редко, вишневым. Вишневое мы обе любим чуть меньше.
Из моего молчания Рубеус делает совершенно неправильный вывод.
- Значит, она права. Ты просто маленькая, обиженная на весь белый свет девчонка, которая пользуется случаем, чтобы напакостить как можно больше.
От девочек пахнет молоком и корицей. Косички-бантики и белые сандалеты. Девочки живут в сюрреалистичном мире, который я покинула по доброй воле. Променяла. На что?
- Неужели? А что еще она говорила?
- Что ты зря вернулась.
- А ты тоже так думаешь?
Хочется услышать «нет», но он говорит:
- Да.
Словесное фехтование не моя сильная сторона, но на удар отвечаю ударом.
- А человеком ты был лучше.
Рубеус вылетел из кабинета, напоследок хлопнув дверью.
Ну вот он и сказал то, о чем думал. И мне даже не больно, почти не больно, я ведь и так все знала заранее, я даже знаю, чем это все закончится, и ни о чем другом думать не могу.
Ладонь липкая. Наверное, бумаги тоже слипнуться в один сплошной бумажный комок, неудобочитаемый и бесполезный. Такой же бесполезный, как я. Обидно.
Глава 11.
Рубеус
Господи, ну кто его за язык тянул? Зачем было говорить это? У Коннован вдруг стало такое лицо, будто… будто он снова ее ударил. Твою мать! Он ведь хотел всего лишь разобраться, поговорить, но почему-то этот разговор, как и все предыдущие, плавно перешел в ссору.
Ну почему все получается настолько нелепо?
Мика ждала в гостиной, спокойная, элегантная, соответствующая обстановке. Она поняла все без слов, встала, подошла и, заглянув в глаза, тихо спросила.
- Опять? Поругались, да? Она не стала тебя слушать?
- Опять. Поругались.
От Мики пахло чем-то тяжелым и сладким, черные волосы уложены в аккуратную прическу, черное строгое платье подчеркивает плавные линии фигуры. Она и вправду красивая.
- Не переживай, ей просто нужно время, чтобы освоится… разобраться.
- Она даже не пытается разобраться! Она изменилась. Не слушает, что я говорю. Делает все по-своему. Ошибается и тут же повторяет ошибку.
- Она не привыкла управлять. Коннован никогда и ни за что не отвечала. - Мика расселась в кресле, закинув ногу за ногу. - Карл не слишком-то приветствовал инициативу. Он отдавал приказы, она выполняла. А вот самой что-то решать… выбирать… наверное, тяжело.
- Наверное.
- А сейчас еще ревность добавилась. Ладно, ладно, не хмурься, больше не слова. - Мика засмеялась. Мика ко всему относилась с потрясающей легкостью.
- Если серьезно, то у тебя два выхода. Первый - терпеть и исправлять ошибки, пытаться не позволить ей все окончательно развалить, отбиваясь при этом от обвинений в самоуправстве. существует определенная вероятность, что со временем она начнет прислушиваться к твоим советам. Или сама думать станет. Хотя… ты только не обижайся, но Коннован органически не способна думать.
Мика замолчала, ждет его реакции, а Рубеус понятия не имел, как реагировать. С одной стороны, она права, Коннован совершенно не годится на должность Хранителя. Ее ошибки дорого обходятся Хельмсдорфу и региону, а чем дальше, тем больше этих ошибок становится. С другой, Коннован тоже можно понять. Можно. Но он не понимает.
- Конечно, если ты отошлешь меня, она успокоится быстрее. Ты не подумай, я не стану обижаться, я все понимаю.
- Ждать нельзя.
А он и приблизительно не представляет, как с ней договорится. Как с ней вообще можно говорить? Она постоянно отвлекается на какую-то ерунду и никого, кроме себя не слышит. Закрылась в себе и точка.
Спряталась за стеной.
Мика слушала внимательно, пальцы задумчиво поглаживали золотую цепочку и, взбудораженные светом, на запястье алыми огоньками переливались рубины.
- В таком случае, - промурлыкала она, - у тебя остается второй выход. Вызови ее. Ата-Кару. Ты сильнее и быстрее, выносливее опять же. Ты победишь.
Вызвать Коннован? На поединок? Мысль была настолько нелепой, что Рубеус рассмеялся. А вот Мика ничего смешного не увидела, Мика была серьезна и сосредоточена.
- Сам посуди, во-первых, поединок решит проблему со статусом. Ты останешься Хранителем.
- А она?
- Ну… - Мика нервно дернула плечиком. - Стандартный при такой ставке финал тебя не устраивает? Нет? Подумай, ты ничем ей не обязан. Ты сильнее, умнее, но она не позволит тебе занять то место, которого ты заслуживаешь…
- Нет.
- Что нет? - Не поняла Мика.
- Я не стану убивать Коннован.
- Ну и дурак. Подожди, ну послушай меня, пожалуйста. Думаешь, раз ты такой благородный, то и все остальные тоже? Думаешь, Карл назначил ее и на этом все, да? Думаешь, если Хранитель, то в безопасности? Да она и года не продержится
- Почему?
- По кочану. Ты что, совсем ничего не понял? Каждый выживает сам. Каждый стоит за себя и только за себя. И каждый расчищает себе путь, с одной стороны, чем выше ты поднялся, тем безопаснее, с другой… Айша, Карл, Марек, Давид были из старых. Ты ведь тренируешься с Карлом, насколько он выше тебя? На голову? На две? Разница несоизмерима, поэтому редко кто осмеливался вызвать Хранителя. А теперь возьми Коннован. Она обычная, понимаешь? Такая как я, как ты, как все мы, а это дает шанс. Молчишь? Думаешь, что грозное имя вице-диктатора защитит ее? Не защитит. Никто, ни вице-диктатор, ни сам диктатор не станут вмешиваться в Ата-Кару и рушить традицию из-за существа, которое не в состоянии постоять за себя. Править должен сильнейший.
- И что ты предлагаешь?
Мика была права. Точнее, не лгала - это несколько разные вещи, и Рубеус уже научился разбираться в подобных нюансах. Здесь, наверху, нюансы имели большое значение. А еще власть и сила. Прежде всего власть и сила.
- Я уже предложила, - Мика отвернулась, будто бы потеряла интерес к разговору. - Ты убивать ее не станешь. Из замка, надо полагать, тоже не выгонишь… а вот кто-нибудь другой…
Кто-нибудь другой просто убьет Коннован, не потому, что испытывает личную неприязнь, а чтобы не создавать прецедента. Или все-таки Мика чего-то недоговаривает?