Хорошо, что вы живы.
...понимаешь, пока жила — я тебя ждала, вот горячий чайник, вот
лампочка у стола, полосатый кот, мурлычащий из угла — я тебя
ждала, родной. Я тебя ждала.
Ничего, что ветер и холодно по ночам, ничего, что тоска капризна
и горяча, как ребенок в жару, как стекающая свеча — я же чуяла,
когда мне нужно тебя встречать.
Как яичный желток — мутноватый свет. А теперь меня больше нет.
Ну а что я тебе расскажу — вечерами закат синевато-розов,
снег лежит на крышах и на деревьях.
Никаких вопросов, мой капитан, никаких вопросов.
Ну нельзя — не старея.
У тебя — никаких дорог, у тебя — шторма, у тебя задача — пройти
сквозь густой туман. И такие, как ты, не живут надолго в домах...
...у меня — зима.
А когда через месяц ты вернешься домой и встретишь
незнакомую рыжеволосую — это не я.
Мне еще бы ждать, на причале еще стоять,
только нет меня ни на том, ни на этом свете.
Ты держись — мой родной, смешной, непохожий,
но пока еще длится выдох, движутся пальцы,
слушай, не забудь, что я тебя тоже...
Впрочем — ты и так догадался.
НИЧТО НЕ СЛИШКОМ
Мне двадцать один, и я не умею лгать.
Вот и получается раз за разом
только раздеваться неумело и безобразно,
выплевывая сквозь зубы: «Я счастлива, твою мать,
просто так получилось, оно бывает по-разному»,
раздеваться на публику, стоя с петлей завязанной
на высоком стуле
(если он меня выковыривал, словно пулю,
то я его — как метастазы).
Извините, говорю же, оно бывает по-разному.
Я так и не научилась оригинальности и рифмовке,
все, что я умею — это подыхать под стеклом.
Некоторые хавают; в местной тусовке
меня считают поэтом.
Ну, повезло.
Просто мне двадцать один, и я смертельно устала.
Сплевываю стихи — на зубах металл.
Просто я слишком долго рядом с ним подыхала.
Просто он слишком долго со мной подыхал.
Если кому-то понравится — буду рада,
но если молчать, то все это хлынет горлом.
Просто все, что я пишу — это самая правдивая правда.
Она бывает вкусная, если с попкорном.
ЛУЧШАЯ ИЗ МОЛИТВ
Когда я говорю —
«я люблю тебя» —
я молюсь,
это, понимаешь, женская такая молитва,
призвана — заслонить, спасти, сохранить бы,
только льется и льется, как тихая грусть,
лучшая из молитв — наклонись, укрой, защити,
ни боги, ни смерть не украдут любимых.
Лучшая из молитв — это взгляд через облако дыма,
лучшая из молитв — это ты.
Лучшая из молитв — это неоконченный текст,
Город наклоняется, вечереет весь
май стучит по асфальту, полный дождя лютого.
Лучшая из молитв — «я люблю тебя».
Лучшая, лучшая песнь.
Если бы до конца света оставалась неделя,
было бы все проще и понятнее, чем сейчас,
чем вертеть башкою в небо ночное: где я?
(говорить пока не умею, любить — умею
исключительно как в последний раз).
Это подарок Господа обреченным,
падает на тебя при рождении — и привет.
Впрочем, до сожжения Солнца еще миллионы,
еще миллиарды лет.
Так что убивай себя сигаретами, алкоголем,
отторгаемым, неприживающимся
чужим теплом
(резус-факторы не совпадают — и поделом,
пока держит тебя за руку, то все путем,
как отпустит — блюешь и корчишься под столом),
чтоб в какой-то момент шагнуть за краешек боли,
посмотреть на небо, взять за руку — и пойдем.
(все-то лучше, чем видеть развитие каждой из схем,
искать какого-то результата, оставаться ни с чем,
лучше просто однажды заснуть
на лепестках хризантем)
Просто каждая любовь — последняя, как и жизнь,
как приходящая следом невиданная свобода.
Весна идет, на ходу раздеваясь, — легко, легко, да
в воздухе затихает финальная кода.
Так что ты, наверное, не ложись.
Покури у окна,
ожидая ядерного восхода.
Горе — оно, главным образом, от ума.