Ведь любить не клялся — и ждать ее не просил.
Поднимается к себе, запирает дверь.
И не ждет его.
Не ждет изо всех сил.
И она его не ждет — так за годом год.
И она его не ждет — это просто жизнь.
И она живет, говорю же, совсем не ждет.
Не сорвись, на краешке удержись.
Через много лет он вернется с этой войны,
он взбежит по лестнице, вовсе не глядя
в изменившие зеркала.
И она к нему выйдет, и будут очи ее ясны.
И она ему скажет:
«А я тебя не ждала».
Извините за эту сказку — я не хотела.
Просто я его любила, а он меня убивал.
Он любил водить ножом по моему телу,
просто так — ножом по обнаженному телу,
просто так — фигуры узорные рисовал.
Я считала, что по мне рисовать — отличное дело,
нож скользил аккуратно, слегка надрезая плоть.
Было жаркое лето, плыло, растекалось, летело,
я его ждала, я в окно встречала, глядела,
как он филигранно умел уколоть.
Просто что тут сказать? Я не умею ставить заслоны,
я не умею царапаться и убивать.
Все, что я умею — это смотреть влюбленно,
зализывать раны, залечивать переломы,
и когда есть красивое что-то — то отдавать.
Я вообще не умею решать проблемы,
не умею покорять незнакомых высот,
только постепенно изнутри разваливать схемы,
отдаляться — медленно, медленно, немо.
Километр.
Десяток.
Пятьсот.
Извини, говорю, понимаю, что беспредметно,
мое горло теперь беззвучно и восково.
У меня за спиною тысячи километров,
в синеватой дымке растворяются незаметно,
я смотрю назад — и больше там ничего.
под ногами трава и листья, кривые сучья,
и нора глухая то ли лисья, то ли барсучья,
воздух глух и темен, не пропускает звука.
никуда не деться, не вырваться из беззвучья,
только тянешь,
тянешь,
тянешь слепую руку.
по другую сторону ночи июль горячим
растекается соком по землям сухим, незрячим,
по другую сторону ночи зовешь меня ты,
словно кто-то враждебный нас друг от друга прячет,
не коснуться друг друга, не целовать, не обнять, и
просто лишь моя тень — с тобою проходит рядом,
просто тень моя, тень — на одеяле смятом,
просто тень мою, тень — обнимаешь ты в тишине.
просто я тут в лесу — под черным дождем и градом,
просто я иду одна по стране теней.
по другую сторону ночи — не дотянуться,
с тихим звоном об пол разбивается синее блюдце,
я тяну к тебе руку, но я все равно не успею.
я бреду, и бреду, и бреду, но никак не проснуться,
только черные птицы парят, только черные змеи...
просто тень моя, тень — из рук у тебя уходит,
просто тень моя, тень — на вечной своей охоте,
не пытайся услышать ее, ничего в ней нет.
я бреду по миру мертвых, и на восходе
я который год пытаюсь увидеть свет.
Облака ползут почти незаметной тенью, солнце в небе такое яркое — не смотри. Молодой король объезжает свои владенья, от рассвета — и до самой ночной зари. А его страна — такая, что не приснится, три березы, семь роз да озеро вот блестит, можно кинуть шапку с восточной ее границы — и она до западной долетит.
Но прилежно, и от рассвета и до заката молодой король объезжает свою страну. Нагадала седая ведьма ему когда-то, рассказала недобрую байку ему одну.
Мол, однажды с севера враг явится, придет незваным, с ветром северным, с грозою он прилетит, не запутают леса его, не заведут поляны, реки и ручьи его не отведут с пути. Он придет — тоской и ветром, дыханьем ночи, он придет — и не будет больше здесь короля, не прогнать и предсказания не отсрочить, и навеки станет ничьей и чужой земля. Не уйти, не увернуться, не уклониться, собираются тучи на севере вдалеке. Молодой король объезжает свои границы, меч блестит в его крепко-крепко сжатой руке.
Он стоит на закате и думает: я не знаю,
не отдам свою землю — пусть я и не доживу.
И шумит над его страною гроза ночная,
ветер с севера пригибает траву.
А легенды потом расскажут: тот самый ветер семена принес из странных, чужих земель, и росточек вырос — хрупок и огнецветен, весь он темная зелень и яркая акварель. И когда созрел — лепестки его отворились, и наружу вышла дева, ликом бледна, и в зеленом взгляде чудилась ветра примесь, в волосах нездешний огонь принесла она.