7. ГЕНЕРАЛ И САМОЗВАНКА
I
Этот мир стоит на крови,
на костях,
на жертве.
Кто-то приносит в жертву себя, а кто-то других.
Это правильно: так входит кинжал под дых,
так на кресте умирают
ради прощения малых сих.
Так встают на последний путь — и бьет по глазам прожектор,
и становится не до тревог земных.
Но еще говорят: если старое выжечь дотла,
перекопать снарядами на метр в глубину,
то волшебный кристалл,
или песня
или странные зеркала
будут строить вокруг себя другую весну,
новый мир, где прямы дороги, чисты колодцы,
где ничем
никому
никогда
пожертвовать не придется.
верь мне, верь, —
возможно на свете всё,
и огонь, и кровь, и высокая синева,
верь мне — даже если не повезет,
даже если я неправа.
И она стоит перед ним, говорит ему,
он кладет ей руки на плечи и спрашивает: ты святая?
И в степи сквозь осеннюю
выгоревшую тьму
несколько травинок
пробивается,
прорастает.
II
Трусов в рай не берут — им туда нельзя.
В опустевшем соборе стоит тишина жестяная.
Шаг. Второй.
Сходятся два ферзя.
По традиции, белые начинают.
И не воют собаки. Не заливаются птицы.
Выбирает город. И время ждет.
Горожане стоят и ждут, когда все решится.
Кто-то жует захваченный бутерброд.
И когда генерал выходит и опускает руку устало, —
залп орудий
по заколдованному кристаллу.
Вот тогда выдыхают, как будто общество
как-то разом все осознало.
III
будь со мной,
направляй меня в самое жаркое в мире пекло,
отведи беду,
позови меня,
подтолкни.
кто страшнее — чума, толпа, человек ли?
кто зажжет впереди огни?
я сотру эту жизнь, я сумею построить новую,
я не сдался, даже в этот раз проиграв.
будь со мною — тенью, землей и кровью,
даже если я сто раз,
миллион
неправ.
Он встает, выдыхает и входит в поезд,
не думая ни о чем.
И едва различима тень за его плечом.