Но хуже всего янки было на северном направлении, где среди их частей начался разброд и дезертирство. Показателен случай, когда через так называемую «дорогу жизни», город Сент-Стивен, прошла целая дивизия «северян», командир которой пожелал сохранить своих людей, как он сказал, для будущих сражений, нежели заставлять их погибать фактически уже в кольце, если диспозицию сторон в районе Бостона вообще можно было так назвать. Потому что, как и в прошлой гражданской войне, не имея сильного флота, «конфедераты» не имели возможность полностью блокировать порты на северо-восточном побережье, что ещё позволяло янки получать из-за бугра гуманитарную помощь, подкрепления и военную технику. В любом случае подобный случай ярко свидетельствовал об общем падении боевого духа янки. Противную сторону же подобное поведение противника только приводило в неописуемый восторг. Это была просто золотая жила для пропаганды, сию минуту же выпустившей репортажи и обзоры на ТВ с недвусмысленными, высмеивающими названиями: «Янки обгадились! Коммунизм идёт к чёрту! Сверкающие пятки леволиберальной клики», – и так далее.
Данное событие снова подняло до небес боевой дух армии Новой Конфедерации, равно как и заставило «северян» задуматься: «Какого чёрта мы ещё здесь делаем…» Обстановка становилась всё тяжелее, а западный фронт по-прежнему не двигался с места. Уже представляю в своём воображении Баргаса, заваленного приказами из Вашингтона о немедленном начале наступления на восток. Не знаю, как он реагировал на подобные депеши, но на западном фронте всё так и оставалось без перемен. Баргас, как утверждалось, старался очистить свои тылы от партизанских отрядов «конфедератов», дабы постоянные атаки на базы снабжения и объекты инфраструктуры не сорвали скорое наступление. И давайте будем говорить откровенно: на западном побережье не было таких мегазаводов, как в Детройте, способных обеспечить армию бесперебойными поставками военной техники и боеприпасов. А без этого о крупномасштабном наступлении не могло идти и речи. Думаю, поэтому Баргас и не спешил с контрударом.
На следующий день мне удалось уломать одного из бойцов 409-го полка на интервью. Кирилл из Ростовской области, не единственный русский в полку, но достаточно смелый в сравнении с остальными, чтобы пообщаться с журналистом. До этого легионеры старались обходить СМИ стороной. Мало ли, как исковеркают их слова. А после случая с Натальей, я вообще ни на что уже не надеялся. Кто станет общаться с покровителем той, что желала смерти всем им поголовно? Но, быть может, Бог всё-таки существует, и Кирилл согласился со мной пообщаться.
Наташа кстати, решила в этот раз оставить меня наедине с интервьюируемым. А после вообще по неизвестной причине уехала в Питтсбург. Гость попался такой, что её чуть ли не трясло от злости. Особенно того знаменательного случая с панк-группой Pussy Riot в Сочи в 2014 году. Ведь Кирилл был представителем казачьего Войска Донского. А именно их коллеги с Кубани так лихо и секли Алёхину с Толоконниковой нагайками, что до посинения возмущало Наталью. После того избиения она возненавидела казаков так сильно, как только было возможно.
На вид Кириллу лет тридцать пять, спортивного телосложения. Собой не слишком красив, но кому на войне до этого есть дело? Не девчонок же клеить. Лицо покрывали уродливые рубцы – свидетельство его участия в конфликте на востоке Украины. Разумеется, сам он говорит про добровольность своего присутствия в августе-сентябре 2014 года под Донецком, но кто знает… По слухам, платили там по-моему невероятные деньги! 250 тысяч рублей в месяц. Разумеется, фантастическая сумма для врача, офисного клерка, учителя или даже обычного полицейского. Стал бы он лишний раз чесать своим языком, зная, что за разглашение государственной тайны полагается тюремный срок? Возможно… Надо же похвастаться друзьям, знакомым, родственникам. Но он наверняка хотел повидать ещё, как растёт его дочка, через два месяца празднующая пятый день рождения в новой квартире в уютном районе Вологды, где жила его молодая жена. Поэтому и каких-либо новых подробностей про события на Донбассе я и не узнал. Но насчёт этой войны ему поболтать было только в радость.