– Ответим, быть может, только ты это не увидишь, педик! – отвечал другой солдат.
«Конфедераты» отошли на десять шагов назад. И зарядили автоматы.
– Конец вам, нигеры!!! – Яростно оскалил зубы третий.
Я часто вспоминал слова Наташи. Мол, зачем ты их защищаешь? Они же все поголовные нацисты! Не отвечал ничего такого, чего бы она не слышала ранее. Не все они (конфедераты) пошли на эту войну, руководствуясь лишь теорией расового превосходства. Сегодня настал её звёздный час, чтобы утопить меня в своём же собственном словесном поносе. А я же слышал ранее, знал о подобных случаях, но считал, что они единичные. Впрочем, и сейчас так считаю. Просто наблюдение за подобными вещами своими глазами, а не выслушивание сплетен и слухов, поражает воображение. Желание логически мыслить в такие моменты исчезает под чистую. Да и о чём тут разглагольствовать? Творился самый настоящий ужас.
Это были расисты. Некоторые из них, как я потом узнал, состояли в Ку-Клус клане, другие в национал-социалистической партии США. Те самые, которыми пугала лево-либеральная пропаганда. Я клянусь, такое видел впервые за всю эту войну! Наивно думал, что или их правительство в армию не призывает, а если и набрало в войска, то держит в узде и сумело приструнить их дикие инстинкты.
Напротив же, стояли все те, кого, по их мнению, угнетали белые цисгендерные мужчины. Негры, женщины, геи, латиносы, азиаты – их было немного. Чернокожие, как правило, редко сдавались в плен живыми, опасаясь издевательств за колючей проволокой. В основном это были белые парни, сторонники лево-либеральных идей, в своё время ставшие союзниками SJW-активистов.
– Ну, что подстилки! Молитесь! – крикнул, видимо, их командир и поднял руку вверх. Нацисты нацелились на пленных.
– Нет, нет, нет… – Шептала Наталья, кусая локти. Я понимал, что нужно её уводить, но тело не желало подчиняться. За всем этим действом наблюдал, как заворожённый. И пропустил момент.
Наталья с криками на русском: «Не смейте!» – ринулась к пленникам, встала между ними и солдатами, прикрыв их своим телом. Нацисты опешили. Следившие за тем, чтобы за ними не велось наблюдение, они явно были изрядно ошеломлены своей непутёвостью, раз не заметили нашей слежки и присутствия там, неподалёку, за изгородью, уже заросшей молодыми ярко-зелёными листьями.
Я понял, что её нужно спасать и побежал к ней.
Командир нацистов быстрым шагом подошёл к ней и хотел, было, ударить её, но я вовремя подбежал, оттолкнул его и встал между ним и Натальей.
– А ну, отошёл! – Я сполна испытал на себе тяжёлый взгляд их командира. Стеклянные, пустые глаза, шрам от штык-ножа на щеке и разодранное, думаю от взрыва, правое ухо. Не знаю, может у него была контузия, но выглядел он вполне адекватным, отвечал за свои действия. Да, выглядел бешеным, но так многие участники и ветераны боевых действий смотрятся. Ничего удивительного в этом нет.
В тот момент мне больше было интересно, что творится у него на душе. Был ли он таким с юности, или же внушил себе и своим бойцам ненависть к врагу по расовому признаку в ходе боевых действий? Или же в большей степени подвергся влиянию неофициальных церковных проповедников, откровенно расистских каналов на YouTube и других ресурсах, или даже влиянию, исходящему от своих собственных командиров или подчинённых? Ребёнок – чистый лист. Он не с самого рождения становится сторонником шизофренических ультра-левых или ультра-правых политических движений. Должно что-то произойти, какое-то событие, после которого индивиду остаётся или перейти Рубикон, или же смириться с судьбой и оставить всё, как есть. Что произошло с ним? Да и со всеми остальными…
Командир нацистов зарядил пистолет и наставил на меня.
– Отойди, или я тебе голову прострелю!
Я, как влитая в постамент статуя, продолжил стоять на месте, лишь бы он не тронул Наташу. Ноги тряслись от страха, душа ушла в пятки, дыхание и пульс участились, зрачки расширились. Я не мог молвить ни слова, даже двинуть пальцами на руке. Голова окончательно отключилась. Не думал ни о чём, только с дикими от ужаса глазами глядел в отверстие ствола пистолета, в любую секунду ожидая выстрела. Наташа обхватила меня сзади.
Та, как и в случае с армянином, не сдрейфила. Лишь её действия спасли нам жизнь в тот момент. Хотя, останься бы она на месте, перед тем, как на пленников наставили стволы автоматов, и не пришлось бы мне сейчас стоять напротив человека, что был полон решимости застрелить меня к чёртовой матери.
– Спасите, помогите! – Начала кричать она на английском как можно громче.