– Заткнись! – Орал командир нацистов.
– Командир, у нас проблемы… – Правильно заметил один из его подчинённых. Правда, и их лидер был не тупой. При всём желании нас застрелить, он видел тёмно-синие бронежилеты с надписью «Press». Именно это связывало ему руки. За убийство пленных, быть может, не накажут. Можно сказать, что сбежать пытались. А вот журналисты-иностранцы… Это уже совсем другой разговор.
Наташины крики не прошли даром. Спустя минуту, на месте появилась военная полиция: офицер и четверо солдат.
– Что происходит?! – рявкнул он. Нацисты опустили автоматы.
– Они пытались… – Начал, было, я, но офицер перебил.
– Я не тебя спрашиваю! – И грозно взглянул на командира нацистов. Тот опустил пистолет. Я перевёл дух.
– Мы… – Он замялся.
– Они хотели расстрелять пленников! – Выдавила из себя Наташа, хоть и сама с трудом могла говорить. Дыхание спёрло от волнения. В горле першило после отчаянных криков о помощи.
Офицер отвёл глаза в её сторону, потом снова взглянул на нациста:
– Это правда?!
– Сэр, да, сэр! – Отвечал он, понимая, что врать бесполезно.
Солдаты встали на защиту пленников. Один из нацистов не выдержал:
– Если вы сейчас не отойдёте, – и попытался прорваться сквозь оцепление. Его оттолкнули. Тот повалился на землю.
– Эй! Какого чёрта! Не трогайте наших! – Послышались выкрики со стороны остальных. Они попытались помочь своему товарищу встать, но солдаты оттеснили их прикладами назад.
Офицер обратился к своим:
– Уведите пленников и отправьте в лагерь.
– Сэр, да, сэр! – Ответил один из них. Потом повернулся к пленным, – встать!
Те повиновались.
– Идём!
Солдаты увели пленных. Остались только мы с Наташей, офицер и нацисты.
– Уходите. – Вдруг произнёс офицер, обращаясь к нацистам.
– Что?! – Возмущённо воскликнула Наталья, – они только что чуть не убили пленников! Это противоречит всем нормам международного права и конвенции красного креста о военнопленных!
Офицер махнул головой. Нацисты нехотя собрались и ушли восвояси.
– Как представитель прессы, могу вас заверить, что ваши действия не останутся безнаказанными! У вас в законе о военном положении, в уставе чётко прописано, как наказывать за такие проступки (даже попытки расстрелять пленных без санкции военного трибунала карались расстрелом)! Вы не можете…
– А давай я расстреляю всех виновных. Кто будет тогда сражаться?! – спросил офицер. Мы промолчали, – уходите…
– Но вы не можете просто так взять и отпустить их. Это…
– Помолчи! – Одёрнул я Наталью.
– Ты их защищаешь?! Этот урод только что пытался тебя убить!
Офицер прервал спор:
– Я могу рассчитывать на ваше молчание, сэр? – обратился он ко мне.
– Да. – Ответил я.
– Что? Какого чёрта, Юр?! Зачем ты их защищаешь?
Офицер под шумок покинул нас.
– Я не защищаю, просто…
Далее последовал сложный разговор, если его так можно было назвать. Это больше было руганью, нежели спором, дискуссией, диспутом, дебатами. Теперь у Наташи были все карты на руках. Она поливала меня моими собственными помоями, как могла. Я же впервые за долгое время не мог ответить ни слова. Ведь каждый тезис, брошенный мной, в ответ превращался в оружие, способное удавить меня за долю секунды.
– Но ведь не все они нацисты! Ты со мной уже месяц здесь!
– Ты слепой?! Сначала эти религиозные фанатики, теперь это… Поверить не могу, что ты за них. Они только что тебя не убили, а ты готов в позу встать, лишь бы не грохнули! Где твоя гордость, мужик?! А?!
Спустя минут пятнадцать мне кое-как удалось утихомирить Наташу. Если я понимал произошедшее только отчасти, то она не желала и не могла вникнуть в суть происходящих здесь событий. У неё всё было просто. Эти хорошие, эти плохие. А произошедшее из ряда вон выходящее происшествие стало неопровержимым доказательством для неё моей проплаченности, как журналиста, и морального уродства.
Тот командир нацистов. Звали его Роберт Мюррей. Жил в Чарлстоне, куда я приплыл в самом начале конфликта. Там у него была семья и дети. В армию Новой Конфедерации записался сразу же после точки невозврата, убийством протестующими чернокожими белого полицейского на заре этого дикого конфликта. Пока он был на фронте, 4 марта авиация Свободных Штатов нанесла по Чарлстону авиа-удар. Его семья погибла от прямого попадания осколочно-фугасной бомбы. С тех самых пор стал посещать армейские ячейки Ку-Клус Клана. На войне проявил недюжинную храбрость, стал командиром взвода. Своих солдат настраивал именно на расовую ненависть, поставив в пример историю гибели своей семьи. Пленных в бою старались не брать, отличались невообразимой жестокостью. После обнаружения могил расстрелянных лево-либералами пленных и мирных жителей, стал поступать абсолютно аналогично. Око за око. Зуб за зуб. Никогда не делал скидку на пол или возраст. «Все сами знают, на что идут. Так пусть отвечают сполна!» – это был его девиз, и он следовал ему всегда несмотря ни на что. Несколько раз уже попадал в поле наблюдения военной полиции за скотское отношение к пленным, но избегал наказания. Скорее всего, вас волнует вопрос, почему.