– Знаешь, так много сказал… – Наталья вздохнула, – у меня уже вода из ушей течёт! Может, прекратишь мне всю эту чушь заливать?! А то скоро всемирный потоп устроишь!
– Прекращу, – сказал я, – но только после того, как ты признаешься, ради чего ты решила со мной работать.
– Ты же ответил на вопрос сам…
– Да если бы так… Была бы тебе нужна только возможность работать, ты меня бы не критиковала. Мы бы просто спокойно работали, даже, быть может, и не разговаривали вовсе. А зачем?
– Да. – Внезапно Наташа изменилась в лице. Успокоилась, смотрела мне в глаза. У самой пролилась слезинка. Лицо, казалось, выглядело спокойным. Но то и дело мышцы произвольно сокращались, свидетельствуя о её неуравновешенном состоянии в тот момент, – просто хотелось узнать, как ты пришёл к этому. – Голос был спокоен, – а ведь знаешь, я тебя помнила совсем другим человеком. Когда мы учились, ты запомнился мне человеком с либеральными идеями. Высмеивал расизм, гомофобию, смеялся со всеми нами над очередными глупыми депутатскими законами. А тут на тебе. Приехал сюда и так нейтрально все эти события описывал… Сам же говорил, что рабство чернокожих, отсутствие прав у женщин в давние времена было самой большой ошибкой. А теперь… Просто хотелось заново тебя открыть для себя. Узнать, что заставило Юру Лаврентьева изменить своё отношение к жизни, убеждениям. Знаешь, может быть, напишу про тебя книгу. О том, как хороший человек на глазах превращается в чудовище, ныне высмеивающее самого себя двухгодичной давности. Я… Я когда прочитала твои первые репортажи, интервью и статьи с этой войны поверить не могла, что это ты. Скидывает мне статью редактор и говорит: «Смотри, кто тут у нас объявился… Какой-то глупец!» Я вижу твоё имя и говорю: «Нет! Это не он! Он не мог! Я знала его! Это какая-то ошибка! Это совсем другой человек!» Решила сама приехать сюда и разузнать, что да как. Не составило особого труда тебя найти. Заодно, издание хотело, чтобы я опровержения на твои статьи писала. У нас же либеральное издание, как, никак. На твои репортажи ссылались государственные СМИ, откровенно врущие об этой войне. Срочно нужно было что-то делать. По правде говоря, нужно было идти в «Медузу». Там проблем с аккредитацией для работы у «северян» бы не было. Так бы и посоревновались. Ну, не получилось. Пришлось в Хьюстон сразу лететь. Оттуда в Пайн-Ридж, где тебя нашла. Там без проблем смогла тебя встретить. Ты же всегда был в погоне за сенсацией. – Улыбнулась, – ну, и продолжала следовать плану. Только ты, видимо, этого не понимал. Думал, мы просто коллеги. А всё это время я писала правду. Не ложь, как ты. Вдохновляла людей на борьбу с неравенством и ксенофобией. Знаешь, многие из моих друзей приехали сюда на войну. И погибли. А ты выставлял их в своих статьях чуть ли не имбецилами. Правильно, они же ЯНКИ. – Произнесла крайне язвительно, – как мне показалось, всегда показывал солдат «юга» с лучшей стороны. А «северян» высмеивал. Доказывал, что ИХ БОРЬБА не имеет смысла. Глумился над моими товарищами, друзьями, что писали мне, как им тяжело приходится на фронте. А потом со спокойным лицом фотографировал многих из них там на берегу. Я заметила твою злорадную улыбку. Ты был доволен концовкой. Рад тому, что люди остались без крова, что семьи оказались разделены. И дай Бог, если эвакуировались в Канаду. Отцы лишились сыновей и дочерей, братья сестёр, жёны мужей. Да чёрт со всем этим! Я была глупой дурой! Я верила, что смогу тебя переубедить, что докажу ошибочность твоего мировоззрения, что мне удастся переманить тебя на нашу сторону. Сторону добра. Что ты, рассказывая правду, вдохновишь людей в Европе, России на то, чтобы отправиться сюда и бороться с нацистами, расистами, своим остроумием похоронишь Конфедерацию раз и навсегда. А вместо этого ты своими статьями и репортажами всё больше убеждал общественность в Европе, что тут только «юг» воюет за правое дело. А «север» – это кучка безмозглых даунов, сражающихся за какие-то глупости. И знаешь… Почти было убедил меня. Тот расстрел. Это наверняка подстава «южан». Чуть было не поверила тебе. Руки трясутся от страха, когда понимаю, что я тоже могла стать таким же, как ты, чудовищем. Начать разбираться в сортах говна: чем нацизм отличается от фашизма, национализма, альтернативной правой идеи. Чуть было не заставил меня поверить в то, что на стороне «юга» сражаются люди, а не ублюдки. И, знаешь… Ты молодец. – Наташа залилась слезами, – ты же мог заставить «южан» восстать против тирании их долбанных лидеров! Как хотел сам в университете, считая себя тогда социалистом. А ныне ты стал подонком! Позволил им выиграть в битве у озера. Тем, кто проводил над пленными лоботомию, чтобы демонов изгнать, – смеётся, – и… Теперь я считаю, что ты повинен в гибели этих людей не меньше, чем все остальные «конфедераты». Потому что сдался.