Зашла в кабинет, вернулась оттуда через мгновение.
– Мэр ожидает вас.
Звали его Кристофер Уайт.
Захожу в кабинет. Передо мной сидит толстенький мужичок в очках с круглой оправой в куртке и перчатках.
– Присаживайтесь.
Показывает мне на кресло. Я повинуюсь. Ей Богу, никогда не видел такой замечательной отделки и качественной кожи.
Мельком оглядываю кабинет. На полках лежат старые книги, среди них конституция США. За спиной у мэра на стене висел портрет Джорджа Вашингтона. Пол отделан из качественного паркета. Слева от меня в углу стоит камин, наверно ещё со времён основания города, если сохранился после штурма города армией Шермана. Стол мэра дубовый, отделан лаком, с красивейшим вырезанным узором. Диву даюсь качеству работы мастеров, его изготавливавших.
– Интервью? – отвлёк меня мэр, я растерялся, – вы хотели интервью?
– Да! – Я улыбнулся.
– Что ж, времени у нас немного, давайте начнём!
– Какая обстановка сейчас творится в городе? Есть ли продовольствие, медикаменты, работает ли инфраструктура? Много ли беженцев из других городов?
Мэр почесал нос. На все вопросы отвечал спокойно, без запинок, словно рассказывал на зубок выученный текст:
– Последнюю неделю в городе спокойно, правда, подпольщики «северян» всё ещё пытаются дестабилизировать обстановку. Вы, наверно, в курсе, что в Атланте уже было несколько вооружённых мятежей. Благо военные держат ситуацию под контролем. Они постоянно проводят рейды, пресекая любые попытки нового мятежа, выявляя ячейки повстанцев, находят тайники с оружием и конфискуют его. Все исправные образцы с боеприпасами отправляются в действующую армию. С продовольствием и медикаментами ситуация постоянно меняется. Если помощь волонтёров и гуманитарные грузы доходят, то всё в порядке. Но с лекарствами ситуация немного тяжелее. Больницы города переполнены ранеными, каждому нужен уход, а вопреки обыденному мнению, мы ухаживаем за всеми ранеными, несмотря на их цвет кожи и сторону, за которую они воюют. А с инфраструктурой всё плохо. Мы смогли восстановить подачу воды и электричества только в центр. Окраинам же приходится затягивать пояса, но мы всеми силами пытаемся это исправить. И если подытожить, – улыбнулся, – то ситуация в целом удовлетворительная.
– Какова судьба взятых в плен мятежников?
Уайт развёл руками:
– Они отправляются в тюрьмы, а если те переполнены, то в лагеря военнопленных.
– Какова там обстановка? Их не истязают? Не морят голодом?
– Разумеется, нет! Ещё раз говорю, ко всем с обеих сторон конфликта отношение хорошее.
– Если не ошибаюсь, последним мэром города был Касим Рид. Что с ним произошло? И как вы оказались в кресле мэра города?
Уайт вздохнул:
– Конкретно по судьбе Рида ничего сказать не могу. В воздухе витают разные слухи. Одни говорят, что перед вступлением в город армии Джорджии, он его покинул и уехал на север, другие же говорят, что он и руководит подпольем в городе. Что касается меня, не могу вам сказать, что пришёл к власти законным путём через выборы. – Смеётся, – Просто я работал в администрации, голосовал за Трампа, имел опыт управления, видимо, поэтому генерал Мэттис выбрал из всех других кандидатов именно меня.
– Рады ли вы своему новому месту работы?
Мэр усмехнулся:
– Не сказал бы. Лучше бы я руководил городом в мирное время. Очень большая нагрузка и ответственность. Но я считаю, что делаю полезное, важное, необходимое в такое неспокойное время дело: не даю янки захватить город.
– Вы боитесь оккупации?
– Конечно, мистер. Вспомните историю! Что сделал генерал Шерман с Атлантой, когда вошёл в неё? Сжёг до основания, оставив только церкви! Никто из нас не желает повторения событий тогдашней войны. Так что…
– Вы боитесь, что ваши противники снова сделают то же самое?
Уайт развёл руками:
– А что им мешает это сделать?
– Гуманизм… – почувствовал себя глупцом.
– Гуманизм? – повторил мэр, – Он должен заставлять «северян» перестать бомбить города штата! А вместо этого… Не знаю, видели ли вы Чарлстон сегодня, но разве это гуманизм по-вашему?
– Видел, – отвечал я.
– Значит, и говорить о том, что любовь к людям заставит «северян» прекратить бомбардировки, глупо! Война везде одинакова. Неуместно говорить о гуманизме в такой обстановке. Поэтому мы и боимся. И в этот раз уже точно отстоим свой город, или погибнем, оставив янки только руины.
Его решимость привела меня в замешательство. Кем бы ни был этот человек, плохим или хорошим, но он однозначно был одним из самых храбрых «южан» из тех, кого я видел и, скорее всего, увижу. Хотя, думаю, просто ошибочно идеализирую его в собственных глазах.