Ри потянулась, зевнула, повернулась на бок и посмотрела на часы. Половина второго. Надо срочно вставать и заниматься делами.
— Во сколько он ушёл?
Часы заскрипели, два раза блямкнули и показали без пятнадцати двенадцать.
Ри вздохнула. Она не успела рассказать, кто пытался ограбить её комнату этой ночью. Впрочем, и вмешивать Дана в эти дела больше необходимого она не собиралась. Всё-таки большая уже девочка, свои проблемы должна решать сама…
Когда она встала с кровати, оказалось, что её одежда больше не валяется горкой на полу, а собрана и аккуратно повешена на спинку стула. Помытая посуда была стопочкой выставлена рядом с плиткой, а на столе лежала написанная размашистым почерком записка.
«Защита работает. До вечера должно хватить. Поменяю, как приду. Если тебе куда-то надо, иди, не бойся».
Когда Ри дочитала последние слова, её накрыла волна неизъяснимой нежности, какой она не испытывала чуть не со школьных лет. Она представила, как Дан ходил по комнате, проверял защиту, собирал её вещи, писал записку, и ей хотелось, чтобы это продолжалось и дальше. Сегодня, завтра, всегда.
Глава 9
День был небазарный, и на мосту через Тьмаку никто не торговал хрусталём и фарфоровыми статуэтками, старыми книгами, пластиковыми игрушками, консервами, травами, проволокой и прочими необходимыми в колдовском хозяйстве вещами. Впрочем, ничего из этого Ри не было нужно. Расправившись с банкой перловки с мясом, она зарылась в шкаф, вытащила оттуда коробку с заготовками для амулетов и начала искать нужную. Она помнила, что когда-то давно делала магический накопитель — не для продажи, а так, на всякий случай, — но не закончила его, потому что так и не придумала, зачем он ей нужен. А теперь его время настало.
Заготовка нашлась на самом дне. Это был большой, почти необработанный кусок гранита неправильной формы, посверленный с двух сторон крест-накрест. В отверстия были продёрнуты кожаный шнурок и тонкая серебряная цепочка. На шнурок было надето несколько костяных бусин, а на цепочке болтались две подвески, одна в виде четырёхлистного клевера, другая в виде цветка. Амулет был почти готов: не хватало только предохранителя.
За ним-то Ри и пошла на центральный рынок. По крайней мере, такая была у неё легенда. Всегда можно было скрутить какой-нибудь простенький предохранитель из медной проволоки, но в неприметном ларьке на базаре работала девушка, которая вывела на Ри последнего клиента. И теперь, если она собиралась разобраться с ночным нападением, ей надо было выведать о нём побольше.
Ри не любила это место, кроме, разве что, птичьего рынка, теперь по понятным причинам пустого. Когда она приходила сюда с родителями, здесь было шумно, скучно и уныло. В вещевых рядах надо было мерять вещи за шторкой, пока продавщица, держа в руках зеркало, что-то втолковывает другому покупателю, или смотреть, как мама вертит в руках очередную синтетическую кофточку и возмущается, что она плохо сшита. Во фруктовых надо было ждать, пока взрослые выберут персики или вишню, не самые красивые, а какие подешевле, потому что денег вечно не хватало, а как стало хватать — случилось всё это, и родители уехали, и парень уехал, а Ри осталась тут. Но хуже всего было в мясных рядах. Пока она была маленькая, она просто сжималась в комочек и старалась не смотреть по сторонам, чтобы не видеть висящие на крюках туши и окорока, не смотреть в сонные глаза свиным головам, не дышать этим тяжёлым воздухом. Когда Ри стала постарше, она начала отпрашиваться и надолго зависала перед лотками со специями. Там всегда пахло пряно и остро, и сами специи были яркими и красивыми, а от их названий кружилась голова. Торговали там женщины в разноцветных бархатных костюмах. Мама всегда называла их наряды цыганскими, а Ри они нравились…
На ступенях центрального рынка она тряхнула головой, отгоняя непрошенные воспоминания, незаметно похлопала себя по карману, чтобы убедиться, что никто не вытащил серебряную ложку, и вошла под сумрачные своды.
Теперь здесь пахло не сырым мясом, яблоками и маринованными огурцами, а пылью, плесенью и подмокшей извёсткой. На прилавках громоздились пирамиды из консервов. Женщины в бархатных костюмах, правда, никуда не делись, но торговали уже не специями, а всяким разным дурманом.
Ри подошла к киоску, на двери которого красовалась выцветшая табличка «Ключи. Ремонт часов». Половина стёкол в нём была выбита и заменена фанерой, но его хозяйку это немало не смущала. Она сидела и вдохновенно ковырялась в шестерёнках тяжёлого механического будильника.
— Гуль, посмотри на меня!
На Ри воззрилась пара тёмных, как перезрелая вишня, глаз.
— Давно тут стоишь? Я тебя не заметила.
Ри сделала вид, что смотрит на наручные часы.
— По моим соломенным…
— Ладно, можно не продолжать. — Гуль с сожалением отложила в сторону отвёртку. — Какими судьбами?
— Сегодня ночью меня хотели ограбить.
— И много вынесли?
— Ничего. Говорю же: хотели ограбить. Не фартануло.
— Значит, и говорить не о чем, — сказала Гуль устало. Ей явно не терпелось вернуться к будильнику. — Что ты хочешь от меня?
— В день ограбления у меня клиент забирал заказ. Есть подозрение, что и в комнату ночью полез тоже он. Ну, или кто-то по его наводке.
— А я здесь при чём?
— Он сказал, что узнал про меня от тебя. Ты, мол, ему посоветовала…
— Это ты сейчас на что намекаешь? Что я его на твою комнату навела? — Тёмные глаза Гуль ярко полыхнули. Ри показалось, она даже услышала хлопок магниевой вспышки. — Больно оно мне надо!
— Тихо, тихо. Я ни на что не намекаю. Я просто хочу узнать про этого парня всё, что тебе известно. Я заплачу, не переживай. — На этом месте Ри вытащила из кармана главный козырь — серебряную ложку, унесённую из дома Васильчиковых. Гуль заметно оживилась.
— Ладно, выкладывай.
Ри в красках описала странного клиента: его внешность, манеру говорить и держаться, щедрый задаток и не менее щедрую оплату — всё, что могло иметь значение для опознания. Гуль слушала и хмурилась, и только когда речь зашла о кофе и текиле, закивала, давая понять, что знает, кто это.
Про попытку ограбления Ри рассказывала коротко, обходя стороной присутствие во всей этой истории Дана. Ей не хотелось впутывать в это дело ещё и его. По крайней мере, прямо сейчас. Про зависший на окне булыжник она тоже ничего не говорила.
— Вот уж не думала, что он до такого опустится… — задумчиво протянула Гуль. — Он больше игрок. Вот в карты ободрать как липку, это да. А чтобы в дом ломиться…
— А звать его хоть как? И где искать?
— Звать не надо, искать тоже, он сам ещё найдётся… — Гуль потянулась к ложке, которую Ри всё это время сжимала в руках. — А теперь давай, что обещала.
— Так не пойдёт. — Ри спрятала ложку за спину. — Мне надо знать, чего от него ждать. Сам он полез, или за ним кто-то стоит?
Гуль ощутимо напряглась. Ей нужно было это серебро, но и сдавать выгодного клиента не хотелось.
— Слушай, не ссы. Он тебе ничего плохого не сделает. Говорю же, он в целом безобидный.
— Я тебя поняла. — Ри пожала плечами и развернулась, делая вид, что уходит.
— Эй, погоди, а как же…
— Она мне самой пригодится. Я на неё охранные чары наведу. Мне же надо будет от этого твоего загадочного товарища защищаться.
Гуль тяжело вздохнула.
— Хорошо, уговорила. Это Дим. Где живёт, не знаю, но на Речном у него игорный дом.
— Прям в самом вокзале?
— В пятиэтажке сразу за ним. Вроде как они там собираются в семь по нечётным дням.
— И как туда попасть?
Гуль удивлённо вскинула брови:
— Я почём знаю? — и снова взялась за отвёртку, показывая, что разговор окончен. — А теперь гони ложку.
Ри обменяла браслетик для удачи на предохранитель и зашагала к выходу с рынка. Её так и подмывало пойти к Дану, рассказать про Дима, но она не знала, где он живёт. Можно было, конечно, понадеяться, что он уже вышел на репетицию на прежнее место. Ри повернула к «Бастилии», потом прикинула, сколько времени у неё остаётся, и пошла в сторону Тверского проспекта.