— Эй, слушай, — Голос Дима вывел её из нелёгких раздумий. Пленник, даром, что связанный, воспользовался тем, что за ним не следят, и перебрался к ней поближе.
— Чего тебе? — огрызнулась Ри. Оглядываясь по сторонам, она искала, кого сможет позвать на помощь, если вдруг что. Вик лежал в беспамятстве, Ди дремала, парни были заняты своим колдовством…
— Ты не бойся, я не затем, — продолжил Дим. — Я извиниться хочу.
— Ну давай… — Ри не знала, стоит ли сейчас расслабиться или приготовиться к очередной подлости.
— Прости, что запустил в тебя огнём. Я тогда испугался, что вы меня прям там бросите, среди этих… Я бы там и дня не протянул. Я бы, как вы уехали, сразу с моста прыгнул. Вот и решил, сгорел сарай, гори и хата. Если самому не жить, так хоть кого-нибудь ещё с собой заберу…
Ри слушала это странное извинение, и чувствовала, как каменеют руки и ноги. Выходило, что и тут Дан был в лучшем случае легкомысленен, а в худшем… Впрочем, окажись на месте Ри Сен или Ди, им повезло бы гораздо меньше. Её-то защищал вязанный подарок Нюсик, а вот ребята могли бы серьёзно поджариться.
Дим продолжал говорить, перемежая попытки оправдаться с извинениями, но Ри его почти не слышала. Осознание, что пленник был далеко не единственным источником опасности в их безумном путешествии, и теперь с этим надо было что-то делать, выбило у неё из-под ног почву. Или, может, именно этого и добивался Дим?
— Перед ним извинись, — мрачно сказала Ди, сгребая пленника в охапку. Ри и не заметила, как скрипачка проснулась и когда успела подсесть к ним, но была очень ей благодарна.
Этот перегон оказался на удивление коротким. Не успели допеть песню и перевести дыхание, как трамвай уже сбавил ход и тревожно зазвенел, предлагая готовиться к выходу. За окнами сквозь клочья тумана мелькало чёрное ночное небо. Сен и гитарист-совёнок, то и дело поглядывая на Дима, спорили, чья это остановка. Ди помогала Дану обматывать больную ногу Вика разноцветным кардиганом. В том, что творилось вокруг была какая-то странная слаженность, выработанная за несколько часов стычек друг с другом, с туманом и мрачными глубинами прошлого.
— Ко всему человек привыкает, — вслух подумала Ри. — И к хорошему, и к плохому.
— Я бы так не сказала, — тихо откликнулась скрипачка.
Трамвай остановился. Со всех сторон его окутывала темнота. Невозможно было понять, ни где они, ни даже когда.
— Ну что, кто рискнёт? Кто шагнёт в неизвестность? — с усмешкой спросил Сен.
Ри мысленно приготовилась к тому, что первым в темноту, как и раньше, полезет Дан. Это было бы вполне в его характере. Но гитарист-совёнок, натягивая свою флиску, уже успел встать в дверях.
— Ну давай! Маленький шаг для человека — огромный шаг для всего человечества! — крикнул флейтист, подбадривая его.
Гитарист встал поудобнее и спрыгнул во мрак. За этим не последовала ни всплеска, ни грохота, ни оханья. Тишина, короткая вспышка, когда совёнок щёлкнул пальцами и зажёг оранжевый огонёк, потом весёлый голос:
— Чуваки, тут лето! Тепло! Вокруг какое-то поле!
Ри выбралась наружу второй. После промозглой осени из воспоминаний Ди попасть в тёплую летнюю ночь, пахнущую травами и немного бензином было особенно приятно. Небо казалось бархатным пологом, расшитым жемчужинами звёзд. За годы жизни в городе в окружении тумана она и забыла, каким оно бывает.
Следом за ней Сен, не особо церемонясь, вытолкнул Дима. Его так и не развязали, и сгруппироваться, чтобы ничего не переломать, он не сумел, рухнул на землю грудой и заохал. В дверях показалась Ди.
— Мы щас Вика спускать будем, вы уж уберите этого, — попросила она, — а то раздавим ненароком.
Гитарист-совёнок сообразил первым, махнул Ри рукой и подхватил Дима под мышку. Ри взялась с другой стороны, и вдвоём они быстро оттащили постанывающего пленника от трамвая.
Наконец с подножки спрыгнул Дан, приготовился встречать раненого, которого тащили под руки Сен и Ди. На лестнице они перегруппировались, флейтист прошёл вперёд, оступился, зашатался. Дан едва успел перехватить его, так что падения удалось избежать, но Ди, на которую пришёлся теперь весь немалый вес басиста, крякнула и выругалась. Сен нашёл точку опоры, выровнялся и вновь перевалил Вика на себя. Дан страховал их снизу. В два приёма они спустили пострадавшего на землю и сами рухнули рядом.
Гитарист-совёнок подул на пальцы, и язычок пламени, сорвавшись со своего места, завис в воздухе. В его тёплом свете смягчились, разгладились усталые лица путников.
Ри прижималась к Дану, Сен приобнял Ди, а та рассеянно гладила по голове спящего Вика. Чтобы поудобнее устроить басиста, ему под спину подстелили всю лишнюю одежду, какая у них нашлась: Дан пожертвовал свою куртку с пацификом, гитарист-совёнок — флисовую кофту. Ди порывалась раскулачить Сена, но он так вцепился в свою толстовку, что пришлось отступить. Дим сидел, неловко поджав ноги. После громких жалоб его наскоро осмотрели, убедились, что пленник не особо пострадал после падения, и разрешили присоединиться к общему кругу. Гитарист-совёнок не спускал с него глаз.
— Сейчас бы печёной картошки, — задумчиво сказала Ди. — И сидеть, страшные истории рассказывать…
— Про то, где ты только что побывала? — протянул Сен.
— Ой, да иди ты… — скрипачка засмеялась низким грудным смехом, и Ри впервые за этот вечер задумалась, какие отношения связывают этих двоих. Вроде бы они держались порознь, и Ди так хищно лапала Дима, а вместе с тем Дан упоминал их вместе, и вот теперь…
— Лучше шашлыки. И пива… — вздохнул Дан. — Ни у кого не было какой-нибудь истории с шашлыками?
Ответом ему было молчание. Сен достал из рюкзака ополовиненную бутылку воды, отпил пару глотков и передал дальше:
— Извини, Кэп, есть только это.
— А к кому мы вообще попали? — спросила Ди, вытирая губы рукавом. — Сознавайтесь, мальчики.
— К нему, — флейтист кивнул на Вика.
— Значит, можно паковаться обратно? — понадеялась Ри. — Быстрее уедем, быстрее окажемся дома.
— Ну уж нет, — заявил флейтист. — Кэп к себе не пустил, Ди нас бортанула и молчит. А мне интересно! Я хочу знать, что скрывает Док.
Бутылка воды добралась до Дима. Он попробовал ухватиться за неё и поднести ко рту, но только едва не расплескал всё себе на грудь. Гитарист-совёнок перехватил бутылку и, брезгливо сморщившись, напоил пленника.
— Так что, я пойду, погляжу? — Сен резко поднялся на ноги. — Что скажешь, Кэп?
Они перешли поле и оказались на обочине прямой двухполосной дороги, слабо освещённой несколькими фонарями. Ещё секунду назад кроме них троих не было никого, и Ри успела пережить упоительную смену эмоций от облегчения, что ничего не происходит и можно будет вернуться в трамвай, до лёгкого разочарования. В конце концов, то, что она успела пережить вместе с Ди, раскрыло для неё скрипачку с другой стороны.
— О, да это же Аллея любви! — потирая руки, воскликнул Сен. — А Док-то у нас оказывается!..
— Какая-какая аллея? — переспросила Ри.
— Ну знаешь, — начал флейтист, — если хочешь потрахаться с девушкой, а негде, то можно взять машину и поехать сюда. Ну и… — Сен покосился на Дана и осторожно продолжил: — Хорошо провести время.
Едва он успел договорить, как дорога начала заполняться машинами. Это были не робкие одиночки, которых пригнал сюда инстинкт размножения, нет, автомобили, рычащие, грохочущие, пахнущие бензином, организованно въезжали и вставали в каком-то им одним ведомом порядке.
— Хочешь сказать, они все приехали сюда за сексом? — усмехнулся Дан. Захлопали двери автомобилей, наружу высыпали люди, большей частью молодые парни, хотя в свете фар Ри увидела немолодого бородатого мужчину, за которым бежал длинноногий пацан с камерой. Телевизионщики! Из пустоты возникли колонки, заиграла громкая ритмичная музыка, ещё один мужчина с микрофоном что-то говорил громко и неразборчиво.