Голова зверя повернулась на звук его голоса, когти снова мелькнули, и Хоукмун, увертываясь от них, оступился и упал.
И снова вперед вышел граф Брасс, рыча от гнева почти так же громко, как его противник. И снова клинок зазвенел о чешую. И снова зверь развернулся, выискивая источник раздражения.
Но все трое понемногу уставали. Путешествие через пустыню подточило их силы. А бегство по холмам утомило еще больше. Хоукмун понимал, что они неизбежно погибнут в этой пустыне и никто никогда не узнает, как они приняли смерть.
Он увидел, как граф Брасс, вскрикнув, отлетел вбок на несколько футов, сметенный лапой чудовища. Граф, стесненный тяжелым доспехом, ощущал беспомощность, лежа на голой земле, оглушенный и пока что неспособный подняться.
Металлический зверь почуял слабость противника и двинулся вперед, чтобы растоптать графа Брасса чудовищной лапой.
Хоукмун прокричал что-то невнятное и кинулся к твари, вонзив меч ей в спину. Однако чудовище не замедлило шага. Оно подбиралось все ближе и ближе к тому месту, где лежал граф Брасс.
Хоукмун забежал вперед, чтобы оказаться между зверем и другом. Он ударил мечом по машущим когтям, по груди. Волна боли от каждого удара о металлическую тушу доходила до самых костей.
Однако зверь все равно не желал менять направление движения, невидящие глаза смотрели вперед.
А потом его лапа отшвырнула в сторону и Хоукмуна – он лежал оглушенный, весь в синяках, и с ужасом наблюдал, как граф Брасс силится подняться. Он увидел, как чудовищная механическая нога зависла над головой графа Брасса, увидел, как граф Брасс вскинул руку, как будто защищаясь от грядущего удара. Хоукмуну каким-то образом удалось встать на ноги, он рванулся вперед, сознавая, что уже слишком поздно, чтобы спасти графа, даже если он доберется до механического зверя. Когда он побежал, побежал и Боженталь, Боженталь, у которого не было оружия, кроме обломка меча, подскочил к зверю, словно уверенный, что справится с ним голыми руками.
И Хоукмун подумал: «Я снова привел друзей на смерть. Калан сказал им правду. Кажется, я их злой рок».
Глава пятая
Другая Лондра
А в следующий миг металлический зверь замер.
И заскулил почти жалобно.
Граф Брасс был не из тех, кто упускает подобную возможность. Он мигом выкатился из-под громадной лапы. Ему по-прежнему не хватало сил, чтобы встать на ноги, но он начал отползать, не выпуская из руки меч.
Боженталь с Хоукмуном притормозили, недоумевая, что же заставило зверя остановиться.
Механический зверь съежился. Его скулеж сделался заискивающим, робким. Он склонил голову набок, словно прислушиваясь к какому-то голосу, который никто из людей не слышал.
Граф Брасс наконец поднялся на ноги и устало готовился отразить очередное нападение зверя.
А зверь неожиданно упал с ужасным грохотом, от которого задрожала земля, и ярко светившиеся чешуйки вдруг потускнели, словно в один миг проржавев. Он больше не двигался.
– Что это? – В зычном голосе графа Брасса звучало недоумение. – Неужели мы его доконали?
Хоукмун засмеялся, заметив, как призрачные контуры вырисовываются на фоне ясного, безоблачного неба.
– Кто-то точно его доконал, – сказал он.
Боженталь ахнул, потому что тоже заметил какие-то силуэты.
– Что это? Призрак города?
– Почти.
Граф Брасс буркнул что-то. Потом фыркнул и поднял меч.
– Эта новая угроза нравится мне не больше.
– Это вовсе не угроза, во всяком случае, для нас, – сказал Хоукмун. – Сориандум возвращается.
Они видели, как понемногу очертания города делаются всё плотнее, и в итоге он весь возник посреди пустыни. Старинный город. Разрушенный город.
Граф Брасс ругнулся и пригладил усы: судя по его позе, он был готов к атаке.
– Убери меч в ножны, граф Брасс, – посоветовал Хоукмун. – Это тот Сориандум, который мы искали. Призрачный народ, древние бессмертные, о которых я рассказывал вам, пришли, чтобы нас спасти. Это чудесный Сориандум. Посмотрите!
И Сориандум был чудесен, хотя и лежал в руинах. Его поросшие мхом стены, фонтаны, высокие разрушенные башни, цветущие сады, оранжевые и пурпурные, растрескавшиеся мраморные мостовые, колонны из обсидиана и гранита – всё выглядело прекрасно. И над городом висело умиротворение, даже птицы, гнездившиеся в разрушенных временем домах, не волновались, даже пыль летала по пустынным улицам как-то неторопливо.
– Вот он, Сориандум, – повторил Хоукмун почти шепотом.
Они стояли на площади рядом с неподвижным зверем из металла.