– Зубрятина?
– А вот и не угадал. – Серега выдержал положенную паузу и выдал: – Настоящая свинина!
– Да ты что! – изумился Александр. – Где достали?
– Где достали, там уже нет. – Эдик расположился в кресле и десантным ножом начал резать ржаной хлеб.
Александр взял в руки бутылку с самогоном, побултыхал и посмотрел ее на свет.
– Слушайте, вы случайно не интересовались, из чего ВасьВась выгнал самогон в этот раз? – В голосе Бера прорезалось сомнение пополам с опаской.
– Признаюсь, желание такое возникало, – начал Никифоров, – однако по здравом размышлении я решил не делать этого, чтобы список перегнанных в эту жидкость ингредиентов не портил аппетит. Только чуть пригубил для пробы. Мой организм признал сей эксперимент удовлетворительным, а продукт годным к употреблению.
Троица собутыльников весело рассмеялась.
– Наливай.
– Ну, вздрогнем!
– Агх… Хорошо пошла, зараза!
– Ты закусывай, закусывай. ВасьВась гарантию дал на шестьдесят градусов.
– За нас!
– Еще по одной?
– Наливай.
– За выживших!
– Давай.
– Фух… А шашлычок хороший получился!
– Да, недурственный.
– Может, еще за одной сбегать?
– Ты предложил, ты и беги.
– У меня нога сломана была.
– Не трынди. Не нога, а рука, и я ее вылечил.
– Только ради тебя, братишка!
В висках стучали молотами кузнецыгномы. Александр застонал и плотнее прикрыл ухо подушкой. Солнечный лучик протиснулся в щелку между матрасом и одеялом и больно ударил в глаз. Бер застонал и разлепил веки, его тут же закачали волны, вызвав новую серию стонов. А молоты продолжали бить в виски, и отзвуки ударов постепенно приближались к затылку, не забывая эхом отдаваться и в остальной части черепа.
«Вставай. Это в дверь стучат», – вклинился голос «внутреннего Я».
«Пошел в жопу», – ответил Бер наглецу.
«Сам пошел. Вдруг случилось чего?» – выложил козырь «Я».
«Ну ты ублюдок!» – Александр резко сел. Голова закружилась, предметы интерьера раздвоились и снова приняли обычный вид. К горлу подкатил противный комок. Страдалец с трудом подавил недвусмысленные позывы.
– Открывай, алкоголик! – разорялась в коридоре Ксения. Судя по мощи ударов, стучала она как минимум ногой.
«Сейчас комуто достанется».
– Иду! – просипел Бер. Сестра, естественно, не услышала и продолжала ломиться.
Александр встал и на нетвердых ногах приблизился к двери, оперся рукой на косяк, резко распахнул створку и выдохнул, нарочито целясь в сестренку. Та отшатнулась.
– Ты об этом пожалеешь, алкаш! – прошипела она почище гнолла. – Приведи себя в порядок. Тебя все давно ждут. – Она развернулась и, быстро передвигая стройными ножками, исчезла из поля зрения.
Александр тупо постоял с минуту и понял наконец, чего так сильно хочет – в туалет. Он повернулся, увидел себя в зеркале, висящем на стене еще со времен, когда здесь был кабинет методиста, и недовольно поморщился. «И умыться», – с этой мыслью, подгоняемый мочевым пузырем, он начал одеваться.
– А вот наш голова! – поприветствовал Александра Вячеслав. Рядом с ним сидел Эдик и выглядел если и лучше Бера, то ненамного. – Мы тебя, голубчик, давненько ждем. Уже подумывали перенести совещание на более позднее время.
– Простите. – Бермладший смущенно сел на свое место, стараясь не смотреть в глаза присутствующим.
– Итак, собрались все, – констатировал Владимир Иванович.
Бер поднял голову. Действительно, все в сборе, он пришел последним. Никифоровы, отец, главный инженер общины Анатолий Буков, Гофман и бывшие омоновцы – Коновалов, Старицкий, Подберезин и Ходько. Последние двое административными делами почти не занимались, только военными.
– Судя по тому, как выглядит наш всеми признанный начальник, мне придется взять на себя функции председателя сегодняшнего собрания, – продолжил Владимир Иванович и испытующе посмотрел на Александра. – Ты как, Саш, не против?
Бер кивнул. От этого невинного жеста в висках стрельнуло, и он невольно поморщился. Коновалов подал граненый стакан, до краев наполненный водой. Александр большими глотками выпил холодную воду, в мозгах немного прояснилось, и стало легче жить.
– Продолжайте, дядя Володя, я скоро приду в норму. Если понадобится, я вставлю свое веское слово.
– По самые гланды, – хохотнул Старицкий.
– Давайте подведем итоги нападения гноллов на базу, – предложил Никифоровстарший. Народ сразу посмурнел и заерзал на стульях. Отец Александра схватил графин с водой, плеснул в стакан и судорожно глотнул. Занервничал не он один, и было от чего.
– Слава, ты, как самый сведущий из нас, сообщи присутствующим о потерях. Сколько осталось населения? А то в последнее время лично я даже не следил за тем, кто приходит и уходит. И давайте подумаем наконец, какое количество иждивенцев клан может содержать. Предлагаю принимать исключительно полезных для клана специалистов. Таково мое мнение.
– А остальные? Прогонять их, что ли? Люди будут недовольны! – возмущенно отозвался на предложение Владимира Ивановича Старицкий.
– А жизнь такая, Олежек, настала, что, ежели не будем жесткими, а порой и жестокими, съедят нас! Не свои, так чужие, не чужие, так совсем чужие, типа гноллов, или как они там себя называют, – почти выкрикнул Никифоровстарший. – Вот, допустим, придет завтра сотня обездоленных, голодных и горем убитых горожан, – уже спокойнее продолжал Владимир Иванович, – чем поитькормить их станем, где спать положим? – Он обвел мужчин тяжелым взглядом. – Кто мне ответит? Вот ты, Олег, такой добрый, а сможешь еду для обездоленных у жены отобрать и у Стасика своего малолетнего?
– Ладно, ладно, брат, – вмешался Вячеслав, – не кипятись, все поняли. Будем думать. А пока я выскажусь.
Он помассировал руками лицо и начал:
– До нападения гноллов в клане было порядка ста восьмидесяти – ста восьмидесяти пяти человек. Точнее сказать сейчас не могу. Тридцать семь мы потеряли при обороне, еще один тяжелый скончался от ран. Я в рейде потерял двоих. Итого сорок погибших. Плюс одного я привез без ноги. Саша сумел вытащить его с того света, но теперь у нас есть инвалид. И, честно говоря, я понятия не имею, что с ним теперь делать. Пока пользу клану он приносить не сможет.
– Ничего. Придумаем какоенибудь занятие для Андрея, – вклинился Бер. – Чтобы сидеть в пулеметном гнезде, нога не нужна. Или по хозяйству мелкие работы проводить. Сделаем пацану протез, он еще и нас перепляшет.
– Хорошо, с Андреем замнем. Дальше. Краско вернулся с солдатами целыми и невредимыми. Говорит, никого не встретил, в боестолкновения не вступал, но я ему не верю.
– Что так? – подал голос долговязый инженер Буков.
– Вопервых, отряд задержался дольше оговоренного срока. Чем, кстати, попортил мне немало нервов. Толком объяснить почему Краско не смог. Нес детский лепет про поломку в пути. Я по глазам видел – врет, подленыш. Думаю, нашли нечто интересное, знать бы, что именно?
– Так он тебе и сказал. – Коновалов побарабанил пальцами по столешнице. – Его понять можно. Мы для него никто, и звать нас никак, пока Быстрицкий не прикажет, хрен мы что узнаем. Они когда домой собираются? Гноллы, скорее всего, ушли. Вторые сутки тварей не видно и не слышно. Жаль, радиостанций военных у нас нет, таких, чтоб километров на пятьдесят доставали. Тогда можно было бы связываться с Быстрицким, а не гонять тудасюда машину, словно в Средневековье.
– Я уже просил, – сказал Вячеслав. – Не дают, сволочи.
– А чем мотивируют? – в свою очередь задал вопрос Коновалов.
– А ничем. Говорят – нету, мол, у них. Радиостанции – это вообще отдельный вопрос. Наши никуда не годятся. Имеющиеся «Оптимы» изначально были предназначены для охранников в супермаркетах или монтажников, кричать друг дружке «вира» и «майна», а не для полевых условий. Время работы маленькое, всего шесть – восемь часов. С нашими запасами соляры к дизельгенераторам мы скоро вообще без связи останемся. Просто нечем будет аккумуляторы заряжать. Так что надо думать и решать этот вопрос живее. И транспорта это тоже касается, – спустя пару секунд добавил Вячеслав.