Дядя, младший брат моей матери, ничем нам не докучал. Человек прямой и открытый, но в чем-то непредсказуемый, он всегда действовал без лишних слов. Из всей нашей родни я любил его больше всего. Он окончил университет в Токио и устроился диктором на радио, но через десять лет сказал: «Хватит!» – и открыл бар на Гиндзе. В этом скромном маленьком заведении готовили замечательные, настоящие коктейли. Оно стало популярным, и через несколько лет дядя уже владел несколькими барами и ресторанами. Все они процветали – у дяди определенно был коммерческий талант. Как-то, еще в студенческие годы, я поинтересовался, как ему удается так здорово вести дела во всех своих «точках». Почему на той же Гиндзе, в одном и том же месте, одно заведение процветает, а другое прогорает? Мне это было совершенно непонятно. Дядя вытянул передо мной руки ладонями кверху. «У меня легкая рука», – только и сказал он. Судя по его серьезному виду, это была не шутка.
Может, у него и впрямь легкая рука. Но кроме этого, он обладал даром собирать вокруг себя способных людей. Дядя назначал им высокую зарплату и хорошо к ним относился, а они уважали его и отдавали работе все силы. «Если мне попадается подходящий человек, я без колебаний даю ему шанс и плачу хорошие деньги, – говорил он мне как-то. – Деньги надо тратить, не думая при этом, приобретешь ты или потеряешь. А энергию – беречь на то, чего нельзя купить за деньги».
Дядя женился поздно. Остепенился уже за сорок, когда добился успеха в бизнесе. Его жена была разведенная, на три-четыре года моложе, и тоже имела неплохое состояние. Дядя никогда не рассказывал, где и как с ней познакомился. Тихая женщина, похоже, из хорошей семьи. Ее первый брак тоже был бездетным и, может быть, поэтому оказался неудачным. Как бы там ни было, дядя в свои сорок с лишним хоть и не стал богачом, но мог позволить себе не работать больше как вол, чтобы обеспечивать себя. Кроме дохода от баров и ресторанов, он имел годовую ренту с принадлежавших ему домов и квартир, которые сдавал внаем, плюс стабильные дивиденды с вложенного капитала. Наш семейный клан, с уважением относившийся к серьезному бизнесу и отличавшийся скромным образом жизни, смотрел на дядю с его ресторанами как на белую ворону, да и он сам как-то с самого начала не очень любил общаться с родней. Но обо мне, своем единственном племяннике, он всегда заботился. С особым вниманием он стал относиться ко мне после смерти матери – она умерла в тот год, когда я поступил в университет. Отношения с отцом, после того как он женился вторично, у меня не складывались. Во времена моей бедной и одинокой студенческой жизни в Токио дядя часто бесплатно кормил меня в своих ресторанчиках на Гиндзе.
Сам дядя считал житье в отдельном доме слишком хлопотным делом и потому жил с женой в квартире в районе Адзабу. Он не был любителем роскоши, но одну прихоть все-таки имел – редкие автомобили. В гараже у него стояли почти антикварные модели «ягуара» и «альфа-ромео»: обе машины были в прекрасном состоянии и сверкали первозданной чистотой.
Говоря как-то с дядей по телефону по делу, я решил спросить о семье Мэй Касахары.
– Касахара, говоришь? – Он задумался на несколько секунд. – Не помню таких. Я ведь был холостяком, когда жил там, и с соседями почти не общался.
– Вообще-то меня интересует дом напротив Касахары, тот, где никто не живет, на другой стороне дорожки, – сказал я. – Раньше там вроде бы жили какие-то Мияваки, а сейчас он стоит пустой, ставни досками заколочены.
– Ах, Мияваки? Ну, его-то я знаю хорошо, – ответил дядя. – Он держал несколько ресторанов, один из них на Гиндзе. Мы несколько раз встречались по делам. Рестораны у него, честно сказать, были так себе, ничего особенного, но располагались в хороших местах, и дела шли, по-моему, нормально. Мияваки был весьма симпатичным человеком, но каким-то инфантильным. То ли ему не приходилось много работать, то ли он к такой работе не привык, то ли еще что, но с годами он почему-то не взрослел. Знаешь, есть такой тип людей. Кто-то ему насоветовал, и он решил сыграть на фондовом рынке. Купил какие-то сомнительные акции и лишился всего – и денег, и земли, и дома, и ресторанов. Вообще всего! В довершение оказалось, что он как раз заложил дом и землю, чтобы открыть новый ресторан. Короче, убрал от забора подпорки – а тут как раз боковой ветер налетел. Все и рухнуло. У него, по-моему, две дочери-невесты.
– И с тех пор в их доме никто не живет.