Ирочка рыдала. Работники «Езды» вошли во вкус и азартно стыдили преступницу, не слушая истеричных оправданий. Марьяну замутило – приличные люди, а ведут себя… напились они все, что ли?
– Ну хватит, – вмешалась она, – оставьте ее в покое. Это я ключ обронила. Геннадий, скажите им.
Жувайтис покачал головой.
– А я не знаю, кто убийца, вы уж сами разбирайтесь.
– Да чего ты ее выгораживаешь? – злобно прозвенела Маша. – Без году неделя! Что ты вообще о ней знаешь? Она и Эдику на всех стучит…
– Так ведь все стучат, – захлебывалась слезами Ирочка. – За что вы меня так?
– За мокруху! – радостно захохотали коллеги.
Игра закончилась. Зареванную убийцу с гордостью продемонстрировали Эдуарду, тот хмыкнул и предложил уточнить у покойников. Те единодушно показали на Марьяну. Невиновную Ирочку это, впрочем, не спасло – на нее по-прежнему смотрели волком.
Выяснилось, что у Пушкина в номере хранился «золотой запас»: все взятое с собой бухло, которое было строго запрещено во время игры. И все потихоньку бегали к нему сосать вискарь, только Ирочке захотелось вина… Эдуард, по идее, должен был взбелениться, узнав про алкоголь, но он выглядел чрезвычайно удовлетворенным.
– Итак, подведем итоги, – заученно произнес Жувайтис. – На примере нашей игры вы убедились в том, что взаимное доверие и чувство локтя обязательно приведут команду к победе.
Он что, совсем дебил? Марьяна не выдержала:
– А вам не кажется, что игра с блеском провалилась?
На нее зашикали.
– Отнюдь, – ответил Эдуард. – Игра удалась. Инна Вячеславовна будет очень довольна результатами, и вам, Яночка, большое за это спасибо. И большое спасибо Ирочке… а кстати, где она?
Иры в холле не было. После разбора полетов Марьяна обнаружила ее в номере, яростно собирающую вещи.
После ужина народ продолжил бухать, теперь уже совершенно законно. Марьяну приглашали присоединиться, но она, сославшись на усталость, ушла спать.
Наутро вялые и похмельные сотрудники кое-как исполнили обязательный даже здесь гимн, сильно удивив Жувайтиса. Ирочка уехала еще до того, как все проснулись, ни с кем не простившись. Но с утра такие мелочи никого не волновали, потому что последствия ночного нажора чувствительно довлели. При виде завтрака многие отворачивались и мучительно сглатывали вчерашнее.
Жестокий Жувайтис тем не менее согнал всех в большой спортивный зал, поделил на две команды и велел в каждой разбиться на пары.
– Это будет веселая и увлекательная разминка! – бодро прокричал он. – Каждая пара берет ведро цвета своей команды и держит его в четыре руки. Я выпускаю на пол клиентов.
С этими словами он достал из пакета трехлитровую банку. В банке вставали на задние лапки и поводили мордочками пять белых мышей.
– По счету «три» ловите клиентов ведрами. Побеждает команда, у которой окажется больше клиентов. Раз… два… ТРИ!
Перепуганные клиенты заметались по полу. Игроки, сталкиваясь и ругаясь, пытались бегать парами, держась при этом за ведро. Получалось не очень. Марьяна в паре с гостиничной девицей первыми ухитрились накрыть мыша.
Через полчаса визгов и криков четыре мыши нашли свое место под ведрами, по две у каждой команды. Оставался последний клиент, самый юркий. За ним гонялись азартно, применяя хитрые подсечки и выбивая у противника ведра. Наконец Пушкин с напарником загнали животное в угол, и тут на них напрыгнул раскрасневшийся Эдик. Пушкин удержался, схватившись за шведскую стенку, а напарник с грохотом упал на мыша. Клиент пискнул и затих навсегда.
– Победила дружба, – мрачно констатировал Пушкин, потирая коленку.
Барышни столпились вокруг и жалели зверюшку, а Эдуард цинично заметил:
– Да ладно вам, они все равно кормовые. Не нам – так удаву.
Настроение у всех было испорчено, и когда Жувайтис попытался объявить следующую деловую игру, его послали перечитывать Паркера. Эдик хотел пригрозить подчиненным, но махнул рукой и вызвал автобус.
Пока народ безрадостно собирал шмотки, Марьяна говорила с Артуром. Наплевав на секретность, она рассказывала ему про местные забавы.
– А ты чего хотела? – не удивился тот. – Упыри – они упыри и есть. Шла бы ты оттуда, мать, пока не поздно.
– Ты что, опять там наклюкался? – подозрительно спросила Марьяна. – Какие еще упыри?
– Послышалось, – буркнул Артур.