– Человек военный должен быть точен в формулиловках,*** – наставительным тоном сказал сержант. (***Он так и сказал – «в формулиловках». – Прим. сост. хроник).
– А что такого я сказал? – удивился племянник.
– Ты сказал «летит», – сурово сказал Берти Лима. Как все сержанты, он не любил, когда подчинённые ему возражали. – Эдак можно подумать, что ты имел ввиду какой-нибудь дирижабль или дракона. Ты ведь не имел ввиду дракона? – внезапно встревожился сержант и ещё раз оглядел небосвод.
– Нет, – подавленным тоном отвечал рядовой Отдельного Второго пехотного.
Засим некоторое время военные провели в тишине.
– Эка несутся, – сказал сержант, глядя на облако пыли, приближавшееся по Северной дороге.
– Дядя, – сказал было Форти Лима, но под грозным взглядом Берти Лимы осёкся и судорожно поправился. – Господин сержант, может, стоит вам сообщить куда следует?
Мысль показалась сержанту разумной. Время военное, мало ли кто там скачет, пусть даже и с севера.
– Буди дежурного мага! – скомандовал Берти Лима. Форти Лима с опаской глянул на дремавшего у поста на расстеленном плаще мага и нерешительно двинулся к нему, выставив перед собой алебарду тупым концом вперёд.
Самое время перенестись на Северную дорогу, чтобы поближе рассмотреть, кто ж такие несутся во весь опор, вздымая к небесам облака пыли. Вдумчивый читатель, коих, как составители хроник уже настоятельно упоминали, среди читателей данных хроник должно быть категорическое большинство, легко сообразит, кто это там несётся. Вы правы, друзья! Претендент и его свита неслись по Северной дороге навстречу своей судьбе.
Атутин Стразовый, сполна натерпевшийся во время своих приключений от различных патрулей и застав, заставу у Северных ворот проигнорировал. Возможно, виной тому то обстоятельство, что как застава у Северных ворот, так и сами Северные ворота носили характер символический. Два человека обозначали заставу, застава обозначала ворота. Впрочем, черту, за которой начинался город, определить было можно. Считалось, что город начинался с булыжной мостовой.
– М-да, – мрачно сказал Берти Лима, глядя вслед уносящейся кавалькаде, которая мчалась теперь по мостовой, и пылить посему перестала. – О времена, о нравы! Никакого уважения!
Форти Лима мрачно посмотрел на дядю и ничего не сказал.
– Чрезвычайный и Полномочный Посол Императора Всего Алхиндэ Бэхаа Янданцэбэга Первого, Их Благородие Бат Бэлиг, Главный Нухыр Императора Всего Алхиндэ Бэхаа! – торжественно провозгласил герольд и пропели фанфары.
В Большом зале заседаний Совета Пятнадцати было многолюдно. Случай был особый, поглядеть на представителя легендарной заморской державы хотелось многим.
Бат Бэлиг в сопровождении секретаря и двух отборных воинов дипломатической полусотни вступил в зал заседаний. Выглядел он великолепно. Дэгэл, шитый золотом, длинная почти белая борода, рослые бесстрастные воины дипломатической полусотни в синих дэгэлах, вышколенный секретарь, полный почтения к процессу дипломатического таинства.
Все, затаив дыхание, смотрели, как в полной тишине, неторопливо ступая по дубовому паркету, Бат Бэлиг прошёл через весь зал заседаний и, склонившись в небольшом поклоне, вручил верительные грамоты магистру Намлоку. Отметим, что угол наклона данного поклона стал предметом довольно бурного обсуждения между Бат Бэлигом и секретарём накануне. Сошлись на легком поклоне, обозначенном чётким кивком головой и наклоном спины в шесть градусов. Магистр взял грамоты и, прежде чем сломать сургуч печатей, оглядел присутствующих. Лица у всех были значительные и где-то даже суровые. Магистр был очень доволен. В глубине души он мог себе признаться – вот ради таких мгновений он и рвался в своё время к этой должности на протяжении долгих пятнадцати лет своей жизни.
Официальная часть длилась ещё час и двадцать минут и слегка утомила всех присутствующих. По окончании оной Бат Бэлиг и его свита были приглашены на обед.
За обедом всё тоже было очень пристойно, обстановка была камерная – пригласили немногих, всё было подчёркнуто спокойно, но Бат Бэлига не покидало ощущение, что всё это есть лишь прелюдия.