— Что же мы станем делать с Ходулей?
— Об этом нам и надо подумать, балда!
— Я устала, — ворчливо сказала Джейн. — День был длинный, и у меня нет настроения участвовать в ваших развлечениях. Не скажешь — лягу обратно спать.
Лицо Задиры побелело, и он стиснул кулак.
— Это что — бунт? Главный тут — я! Ты будешь делать все, что я скажу, когда я скажу и потому, что это говорю я. Усекла?
Секунду подменыш и полукровка мерились взглядами. Предки Задиры еще сотню лет назад жили дикарями в лесу и появлялись только затем, чтобы выдернуть табуретку из-под крестьянки, когда та доит корову, или подрезать швы на мешке с мукой, чтобы она рассыпалась белым облаком на спине крестьянина, закинувшего ношу на плечи. Представители этого народца были, возможно, и недалекими, но зато скорыми на пакости и живучими, как крысы. На заводе Задира убирал стружку и металлические обрезки, и мало кто сомневался, что он сумеет полностью оттрубить контрактный срок, при его-то живучести.
Поразмыслив, Джейн потупила взор. Не стоило дразнить понапрасну потомка лесных полуэльфов.
В следующее мгновение Задира исчез в темноте — умчался будить остальных. Набросив одеяло, как плащ, она последовала за ним. Теперь отовсюду доносилось осторожное шлепанье ног и лап, слышались короткие вздохи. Дети собирались в середине каморки.
Тряпочка извлекла украденный накануне свечной огарок и затолкала его в самую широкую щель между двумя истертыми половицами. Все тихонько расположились кругом. Задира что-то пробормотал, и на фитиль с кончика его пальца перепрыгнула искра.
Над свечой взметнулся язычок пламени. Он притягивал взгляды, и по стенам заплясали странные фантастические фигуры, как в какой-нибудь двумерной проекции Вальпургиевой ночи. Двадцать три крошечных огонька прыгали в двадцати трех зрачках. Возле свечи собралась вся дюжина юных обитателей пятого корпуса, включая мальчика-тень. Он растворился где-то рядом, избегая большей части светового потока и поглощая оставшуюся настолько полно, что ни единым фотоном не выдавал своего присутствия.
Мрачным, многозначительным тоном Задира сказал:
— Благг должен умереть.
Из-за пазухи он извлек куклу — пучок тряпья, в котором едва угадывались руки и ноги, с двумя крупными пуговицами на месте глаз и прямой угольной чертой рта. Тем не менее в ней ощущалось присутствие некой силы, и кое-кто из детей помладше закрыл глаза, чтобы не заразиться от нее ненавистью.
— У Почесучки была кровь старой ведьмы. Это она сделала.
Сидящая рядом Почесучка печально кивнула. Куколка была самым дорогим ее сокровищем, и одной Богине ведомо, как Задире удалось ее выманить. Полукровка помахал куколкой над свечой.
— Мы прочитали заклинания и смешали кровь. Теперь нам надо только зашить ей в живот маленькую частичку Благга и сжечь.
— Это же убийство! — ахнула потрясенная Джейн.
Колючка ехидно скривила рот, явно собираясь вступить в полемику.
— Нет, правда! Эта затея не только неправильная, но еще и глупая.
Колючка, как и Ходуля, происходила из перевертышей и, как вся их порода, не отличалась особым умом. За несколько лет общения с ней Джейн усвоила, что единственный способ пресечь возражения Колючки — это бесцеремонно давить на нее.
— Ну и что это даст? Даже если получится — а лично я в этом сомневаюсь, — обязательно устроят дознание. И если каким-то чудом нас не раскроют, Благга просто-напросто заменят кем-нибудь другим, ничуть не лучше. Что толку его убивать?
С точки зрения Джейн, ее речь прозвучала довольно убедительно, но, как ни странно, в ответ со всех сторон раздался яростный шум, словно застрекотали полчища разъяренных кузнечиков.
— Он слишком плохо с нами обращается!
— Он меня бьет!
— Ненавижу старого гнилого вонялу!
— Убейте его, — долетел дрожащий голосок мальчика-тени из-за левого плеча Джейн. — Убейте большого глупого урода!
Она резко обернулась, но позади уже никого не было.
— Спокойно! — Бросив на подменыша насмешливый взгляд, Задира продолжил: — Нам придется убить Благга. У нас нет другого выхода. Выйди-ка вперед, Ходуля.
Ходуля подобрался чуть ближе, машинально выпростал ступню из деревянного башмака и пальцами ноги поскреб за ухом. Когда он сидел на полу, его колени торчали выше маковки.
— Нагни голову.
Костлявый юный перевертыш повиновался. Задира прижал ладонью его затылок, заставив нагнуться еще ниже, а другой рукой откинул жидкие бесцветные волосы.
— Гляньте, пеньки будущих перьев! — Он позволил Ходуле выпрямиться и подергал его за острый, длиною в фут, нос, демонстрируя, насколько тот отвердел. — А пальцы на ногах превращаются в когти — сами посмотрите.