– Не делай этого! – Задира с восковой бледностью на лице свечкой вытянулся в своей тележке. – Вернись!
Ходуля его не слушал. Раскинув руки, он мчался к выходу. Рабочие в очереди застыли, тупо разинув рты. Перевертыш миновал Часы Времени и нырнул в ворота.
В следующее мгновение он был снаружи.
Пока Ходуля бежал, руки его удлинялись, а плечи стягивались к хребту. Все Ходулино тело претерпевало странные изменения: шея становилась длиннее, позвоночник выгибался, ноги сделались тонкими, словно карандаши.
– Он растет? – прошептал кто-то из младших в полном изумлении.
– Дурак! – рявкнула Тряпочка. – А зачем, по-твоему, Часы Времени?
Она сказала правду. С каждым шагом удаляясь от Часов Времени, Ходуля прибавлял дни, недели и месяцы. Он почти мгновенно пробежал фазу полового созревания и обретения взрослой окраски. Теперь от завода прочь мчался взрослый перевертыш.
Ходуля взмыл в воздух и полетел. На одно дивное мгновение все сделалось так, как представляла себе Джейн. Он яростно хлопал новыми крыльями, устремляясь вверх, и из горла у него лился смех восторга и удивления.
Он был прекрасен в эти минуты.
Стена, окружающая завод, скрыла его ненадолго от глаз наблюдающих. Затем крылатая фигура Ходули вновь появилась над воротами, двигаясь к востоку и уменьшаясь в размерах. А потом он качнулся в воздухе и медленно стал снижаться. Взмахи его крыльев делались все более вялыми и теряли темп. Красновато-бурое оперение сменилось серым. В воздухе закружилось перо. Затем второе. Вскоре они посыпались одно за другим, пока их не стало столько, сколько в пургу снежинок.
Ходуля упал на землю.
По дороге к себе все молчали. Даже Благг, белый от ярости, не мог подобрать слов, чтобы выразить досаду и возмущение, а только как заведенный молотил кулаками воздух. На лице Задиры застыло каменное выражение.
После отбоя Джейн несколько удивилась, обнаружив на своей койке Задиру. Он сидел прислонившись к стене и скрестив ноги. Ее охватила тревога, резкая, как электрический шок. Джейн и рта раскрыть не успела, как Задира вздрогнул и сухим однотонным шепотом произнес:
– С тобой творится что-то не то. – Он покачнулся. – Что-то… плохое.
– Ты устал. – Усилием воли Джейн заставила свой голос звучать заботливо. – Тебе пора лечь.
Она взяла полукровку за руку, ужасающе легкую, и, почти не встречая сопротивления, отвела на его собственную койку. Уложила и накрыла одеялом. Прикасаться к нему было вовсе не так противно, как ей казалось.
– Нет. Тебе надо… – Задира открыл уцелевший глаз. Сплошная чернота. Зрачок расширился, открывая бездонный, лишенный света проход в другую вселенную. Перепугавшись, Джейн выпустила его руку. – Думаешь… Ходуля… был… один, кто взрослеет? Я стал видеть. Немного, но кое-что.
Он содрогнулся. Хрупкое тело заходило ходуном, как паровой котел под слишком высоким давлением. Задира впал в самый настоящий транс. Сила, рвавшаяся откуда-то из других миров, теперь металась внутри его, грозя расщепить кости и прорваться сквозь кожу.
Совладав со своим страхом, Джейн забралась к нему в койку, натянула одеяло наподобие палатки и прижала холодного как труп полукровку к себе.
– Ты была в моих снах, – прохрипел он. – Я тебя видел.
– Тсс.
– Я потерял лучшего друга. Я не хочу потерять тебя. – Голос его делался все слабее. Голова дернулась сначала в одну, потом в другую сторону, словно в попытке поймать ускользающую мысль. – Мы видели свет в конце туннеля. Победим инфляцию сейчас. Высокие заборы – добрые соседи.
– Тсс, тсс. – Она обняла его крепче, делясь своим теплом, и терпеливо слушала лишенные смысла фразы, пока Задиру не отпустило. Теперь он лежал холодный, мокрый от пота, измученный, с посеревшим лицом и тяжело дышал.
Джейн тихонечко прокралась к себе.
На следующий день ее пораньше отпустили с работы. Благг отвел подменыша в свою комнату: типичное логово тролля с мебелью черного дуба и аляповатыми фигурками из керамики – Пак, похищающий яблоки; бык, похищающий Европу. Благг поставил Джейн посреди комнаты, глубоко и шумно втянув носом воздух.
– Ну, хоть кровь не идет. – Маленькие поросячьи глазки лучились довольством. – Там ванна. – Надсмотрщик указал на приоткрытую дверь. – И мыло. Не торопись, вымойся как следует.
В маленьком и темном помещении оказалось довольно тепло. Пахло аммиаком и телесными газами. На краю раковины лежал брусок сливочно-белого мыла с запахом сирени. Джейн скинула одежду, схватила мыло обеими руками и, выставив его перед собой словно меч, шагнула в исходящую паром воду.