На самом деле только что снова что-то куда-то стронулось. Только непонятно – что и куда.
Молл воплощал в себе все фантазии Джейн и даже немного больше. Он поднимался из изящно стесанной вершины холма на белых мраморных колоннах, а крыша его выгибалась куполом цвета травы. Девочка нервно прошла мимо загона, где хромированные скакуны фыркали, били копытами об асфальт и пускали струйки масла.
– Вперед, – с раздражением прикрикнул Крысякис, – не будь такой клячей!
Через ворота слоновой кости он подвел ее к главному входу.
Внутри центра времени не существовало.
По всему зданию лилась тихая музыка. Свет продуманно расположенных светильников на бронзовых подставках, радуя глаз, бесконечно разнообразил фактуру и оттенки товаров, размывал границы теней и веселыми зайчиками отскакивал от зеркальных шаров, вращавшихся среди развешанных над головой рекламных флажков-указателей. Джейн казалось, само присутствие здесь облагораживает ее, одну из тысяч элегантных покупателей, чьи вкусы призван удовлетворять весь этот мягкий ненавязчивый мир внутри этих стен.
В воздухе пахло лилиями, кожей и шоколадным печеньем.
– Мы здесь для дела, – наставительно напомнил Крысякис.
Молл вмещал в себя сотни великолепных магазинов, каждый словно шкатулка с драгоценностями. Аудиосистемы, парчовые одеяния, изумрудные туфли – ряд за рядом дорогие товары заполняли полки. Богатство множилось и повторяло само себя в таком изобилии, что сознание не могло вместить его целиком. Джейн застыла перед витриной с вывеской «Der Zauberberg»[2]. Ее отражение накладывалось на кубки из резного хрусталя, пепельницы, графины, пресс-папье и чаши, каждая алмазно-острая грань отбрасывала радужные блики, а за ее спиной витали смазанные призраки мускатных деревьев, фонтанов и эскалаторов. Голова пылала от всей этой сладкой роскоши.
Крысякис схватил оторопевшую до полуобморочного состояния Джейн за руку и поволок в ближайший бутик. Заведение называлось «У Уленшпигеля».
– Кончай зырить! – раздраженно произнес он. – Вот. – В кармане у подменыша сам собой материализовался небольшой, но увесистый предмет. – Держись спокойно.
– Что? – Она выпучила глаза и шепотом поинтересовалась: – Что это?
– Часы. – Крысякис скроил строгую гримасу. – Не шипи так, ты привлекаешь к нам внимание.
Джейн робко позволила ему провести ее еще по нескольким торговым точкам. Разговаривая совершенно нормальным голосом, абсолютно естественно замолкая, когда кто-либо оказывался слишком близко, Крысякис прочел ей лекцию о мерах безопасности и наиболее тонких моментах магазинной кражи.
– Золото не хватай, – предупредил он, останавливаясь перед ювелирной лавкой. – Оно только для виду. Настоящее хранится в сейфе в задних помещениях. А это дерьмо, которое на витрине, живет всего день. Пока несешь его домой, оно превратится в сухие листья или в камешки. А то и в дохлую мышь.
Джейн ойкнула.
Крысякис показал расположенные наверху по углам неприметные антиворовские амулеты, заколдованные зеркала, позволявшие гоблинам-охранникам вести дистанционное наблюдение за торговым залом, серебряные броши, кричащие «Вор!», если их без разрешения хозяина вынуть из футляра. Он определенно знал толк в своем деле.
Ни на «Enchanté»[3], ни на «Модные штучки Матушки Холле» Крысякис не покушался – и вообще, как заметила Джейн, любое заведение, принадлежащее высоким эльфам, он игнорировал. Крысякис выбирал магазины, где толпились представители всех рас и сословий и само их присутствие не привлекало внимания бдительного ока сотрудников охраны.
– Теперь твоя очередь.
– Но я не могу!
Крысякис пропустил ее «не могу» мимо ушей.
– Вон тот – «Элидонское древо». Только не трогай в дальнем конце шарфы с платками. Они заклятые. Я проверил, когда мы проходили. Это как слабый электрический удар. – Он ее подтолкнул. – Буду ждать у источника.
Джейн, сама не помня как, оказалась внутри магазина. Она медленно двинулась между стеллажами со спортивными костюмами цвета вишни и давленого лайма, задержавшись перед выставочным стендом с парфюмерией. Недоумевая, словно во сне взяла в руки бутылочку свинцового стекла «Merde du Temps»