«Самое главное, — говорит в заключение Ельцин, — и теперь я в этом выборе не раскаиваюсь».
…Вскорости после указа 6 ноября, которым назначались руководители правительства, был сформирован и весь кабинет. Теперь — вперед!
НАЧАЛО РЕФОРМ, НАЧАЛОСОПРОТИВЛЕНИЯ
Сейчас известные события октября 1993 года принято обозначать краткой формулой: «расстрел парламента». Вот-де проклюнулись в России робкие ростки демократии, но тут же были беспощадно уничтожены танковыми выстрелами. Ощущение такое, что в здании парламента — Белом доме — в тот момент притулились все сплошь демократы, народолюбцы, правдоборцы, против которых президент с диктаторскими замашками, не имея других аргументов, применил грубую силу, — попросту говоря, утопил их в крови.
Чем дальше мы удаляемся от того времени, тем больше стираются в памяти реальные события, и даже многие из тех, кто был свидетелем этих событий и прекрасно видел, как все было на самом деле, вроде бы начинают соглашаться: да-да, «расстрел парламента» — наиболее точное обозначение того, что тогда произошло.
Конечно, обстрел Белого дома в ходе его штурма 4 октября 1993 года действительно был (восемь танков разведроты Таманской дивизии, занявшие позиции на Новоарбатском мосту и на набережной Тараса Шевченко, выпустили по зданию Верховного Совета около двенадцати снарядов), однако этот факт никак «не тянет» на то, чтобы стать исчерпывающим символом трагических событий, произошедших в ту пору в стране, хотя с «изобразительной» — фото- и кинематографической — точки зрения он, конечно, для этого весьма удобен. Удобно также использовать этот образ во всяких легковесных телевизионных дискуссиях, так называемых ток-шоу: не станешь же в самом деле подробно перечислять, как все было в действительности.
Но в книге это можно себе позволить — достаточно подробно изложить события с октября 1991-го по октябрь 1993-го. Чтобы освежить нашу общую память — повторяю, уже изрядно притупившуюся.
Октябрь 1993-го начался в январе 1992-го, точнее даже — в декабре 1991-го, когда гайдаровские реформы еще и не начались, а только готовились. Точкой отсчета можно считать выступление вице-президента Александра Руцкого во время его поездки по оборонным предприятиям Сибири в начале этого месяца. Как раз в ходе того турне, обрушившись на новое, лишь недавно сформированное правительство, он прилепил к нему нелепое словосочетание «ученые мальчики в розовых штанишках». После оно на все лады бесчисленное число раз повторялось «доброжелателями» команды Гайдара.
Вообще-то, напомню, правительство возглавлял не Гайдар, а непосредственный начальник Руцкого — президент Борис Ельцин, можно было бы и поостеречься в выражениях. Но нет, не поостерегся. Очень уж хотелось поскорее заявить о себе как о центральной фигуре во власти, как об истинном защитнике народных интересов, в общем — перехватить политическую инициативу. Так что, повторяю, атаки на реформы начались еще до того, как начались сами реформы. Одновременно началось предательство Руцкого по отношению к Ельцину, который поверил ему, сделал его своим заместителем на высоком государственном посту.
Несколько позже, 18 декабря, в «Независимой газете» Руцкой вновь подверг правительство резкой критике: оно и такое, и сякое, и неуправляемое, и дезорганизованное, не знающее, куда, к какой цели оно идет. Уже тогда Руцкой выступил против либерализации цен, еще только готовившейся, заявив, что, если она не будет отменена, он, Руцкой, уйдет в отставку (потом, правда, не ушел, до конца цеплялся за свое кресло, — пока его не выкинули из него в октябре 1993-го).
Что касается депутатов, мы ведь видели: Съезд благословил президента и правительство на проведение реформ. Однако уже менее чем через две недели после ельцинского указа о либерализации цен — он начал действовать со 2 января — депутатские вожди и их единомышленники вслед за Руцким выступили с нападками на действия кабинета. Так, спикер ВС Руслан Хасбулатов «отметился» 13 января, заявив на встрече с делегацией итальянского сената, что Верховному Совету России следует «или предложить президенту сменить практически недееспособное правительство России, или, в соответствии с конституционным правом, самому сменить это правительство». Нападки на кабинет спикер продолжил на заседании президиума ВС, состоявшемся в тот же день. «Создается очень безрадостное отношение к правительственной политике, — сказал Хасбулатов. — И какие-то выводы в организационном плане, безусловно, надо будет делать».
Вот так, ни больше, ни меньше: правительство только начало работать — и оно уже «практически недееспособное», в отношении него пора делать оргвыводы, то есть попросту менять.
Вроде бы ничего нет удивительного, если руководитель парламента в чем-то не согласен с правительством, критикует его действия, требует откорректировать те или иные принимаемые правительством меры. Поражало другое — агрессивность, яростная непримиримость, с которыми Хасбулатов обрушился на кабинет Гайдара (должен при этом еще раз заметить, что слова «кабинет Гайдара» я, как и многие, употребляю условно: вновь напомню — формально председателем правительства в ту пору был Ельцин, а Гайдар — всего лишь вице-премьером; в апреле он стал первым «вице», а с 15 июня — исполняющим обязанности премьера).
Поражаешься, как они торопились заявить о себе как о противниках начатых реформ. Хотя бы выждали какое-то время приличия ради, посмотрели бы, что из этих реформ получится, дали бы другим посмотреть. Нет, невтерпеж было…
Эти два деятеля — Руцкой и Хасбулатов — и стали главными фигурами многомесячной борьбы консервативных сил с реформами Ельцина — Гайдара, закончившейся трагическими событиями октября 1993-го. Впрочем, точнее будет поменять этих двоих местами — на первое место поставить Хасбулатова, а уж на второе — Руцкого: все-таки спикер ВС сыграл тут более значительную и зловещую роль.
В ответ на демарш Хасбулатова последовали не менее резкие штыковые уколы со стороны членов правительства. Вице-премьер Сергей Шахрай назвал выступления спикера «по меньшей мере безответственными», а первый вице-премьер Геннадий Бурбулис охарактеризовал Верховный Совет как «оплот тоталитарной системы». Из этого видно: хотя атака на правительство и началась вроде бы неожиданно, на пустом месте, она не застала его врасплох; вскидывать руки вверх, отступать после первых же вероломных ударов, ударов в спину никто там не собирался. Нетрудно было догадаться: эта твердая позиция обусловлена прежде всего поддержкой со стороны Ельцина; пока она, эта поддержка, сохранится, все будет нормально.
Оставалось молиться: только бы президент не дрогнул, не попятился назад.
Атаке спикера на правительство предшествовала его двухдневная поездка в Рязанскую область. Вроде бы именно она и настроила его на столь агрессивный лад. Собственно говоря, уже 11 января, непосредственно по итогам этой поездки, он сделал первые разносные антиправительственные заявления — в частности, констатировал, что начатая кабинетом либерализация цен «не решила проблем пустых прилавков». Для этого надо было ехать за несколько сот километров? Все, что Хасбулатов узнал в Рязанской области, он мог бы узнать, пройдясь по московским магазинам вблизи Белого дома: да, прилавки по-прежнему пусты. Вообще, удивительное дело: профессор экономики, член-корреспондент Академии наук пускается в рассуждения о неэффективности такой меры, как либерализация цен, спустя всего лишь несколько дней после того, как она начата. Рассуждения, простительные для обывателя, но не для ученого мужа.
За этим и последовало: «недееспособное правительство», его пора менять и т. д.
Разумеется, выступления спикера не были проявлением обычных разногласий между различными госдеятелями, — это было объявление войны, войны на уничтожение.
С точки зрения политического расчета, тут все понятно. Начавшиеся либеральные реформы, связанный с ними резкий подскок цен, проблемы с зарплатами, пенсиями, пособиями, сбережениями неизбежно должны были вызвать массовое недовольство населения. Воспользоваться этим недовольством, возглавить толпы протестующих (которые, как ожидалось, вскорости появятся), оседлать волну этого недовольства и протеста, въехать на ней во власть тогда захотели многие. В общем-то, это азбука политики — уловить какое-то мощное социальное движение и действовать в его русле, опираясь на его поддержку. Другой вопрос, какое это движение. Способствует ли оно поступательному развитию страны или направлено против него. Но такой вопрос волнует далеко не всякого.