Тащить пьяного Рика в дом ему не впервой. Но парень невольно засмотрелся на дедушку и его сон, хотя ничего соблазнительного ни в позе, ни в звуках, издаваемых престарелым учёным, не было.
Вот это пьяное тело ведь действительно когда-то станет дедушкой. Сначала первый раз, когда на свет появится Саммер, а потом второй, когда появится сам Морти. И каким бы мудаком Ричард Санчез не был, какой бы безответственной сволочью не являлся, как не гнобил бы своего “тупоголового” внука, всё же, у Морти приятных воспоминаний о нём было больше, чем пугающих, и дело даже не в том, что большую часть дерьма Рик из памяти внука старался стирать.
***
Морти четырнадцать, в его не очень светлой голове появляется протест против всего на свете, но в первую очередь против родителей, потому что Морти – подросток, они все в какой-то момент начинают гормональный бунт.
И конфронтация с отцом до добра не доводит. Может быть Джерри и мягкотелый слизняк, может быть, он трус и мямля, но уж четырнадцатилетнего подростка он не настолько сильно боится, чтобы при очередном псевдосрыве Морти не замахнуться в сердцах на собственного сына.
Только вот руку Джерри перехватывает другая рука, мозолистая и крепкая, с длинными музыкальными пальцами.
— Посмеешь тронуть его – и я тебя на атомы разберу, пёс.
Во взгляде Рика – слепая ярость. Холодная, отрезвляющая. От Рика пахнет перегаром, но он неожиданно трезв.
— Н-не лезь, Санчез, — к удивлению Морти выдавливает из себя Джерри. — Это мой сын, и я…
Толчок – грубый, сильный. Джерри летит к стене и больно бьётся затылком. Рика он, конечно, побаивается. Он не настолько идиот, чтобы не страшиться психопата-учёного.
— И ты завалишь своё ебало, Джерри Смит. То, что ты потыкался своим вялым членом в мою дочь, не даёт тебе права поднимать руку на моего внука. Я тебя прикончу, если ещё раз увижу подобное.
Морти хочется разреветься, как последней суке, от переизбытка эмоций. От восхваления единственного нормального взрослого, который его понимает. Конечно, всё это подростковая блажь, но тогда Морти был искренне благодарен за деструктивное поведение собственного деда.
Вечером Джерри пожалуется на это поведение Бет, немного приукрасив произошедшее – да попросту напиздев. И Бет будет долго ругаться с отцом, не вникая в ситуацию, поверив мужу. А Морти принесёт дедушке ужин прямо в гараж, потому что за общий стол Рик в этот вечер не сядет.
***
— Эй, Рик, — наконец произнёс Морти, легонько тряхнув деда за плечо. В ответ Санчез резко распахнул глаза, рывком сел и вцепился рукой в горло внука.
Морти захрипел, попытавшись отцепить от себя крепкие пальцы. Рику понадобилось секунд пять, чтобы осознать себя во времени и пространстве.
— Бля, — он убрал руку, и Морти закашлялся, пытаясь выругаться сквозь этот кашель. — Пёс, никогда не делай так больше.
Не очень-то и хотелось. Морти кивнул в сторону дома, мол, вытаскивай свою жопу. Судя по осоловевшему взгляду Рика, он ещё не проспался достаточно, чтобы творить. С другой стороны, Санчез почти никогда не был трезвым, и все его изобретения метафорически были пропитаны алкоголем до самого нутра, так что…
— Я спать, — объявил Рик, поднимаясь, шатаясь и стягивая с себя пиджак одновременно. Пиджак, к слову, оказался на лице Морти – он вздохнул, снял вещь со своей головы и повесил через локоть, смотря теперь, как его дед устало вываливается из летающей тарелки.
И говорить, в общем-то, не о чем было. Точнее, хах, было о чём, да только поднимать темы странно нахлынувшего инцеста не особо хотелось. Хотелось попасть назад в будущее и не вспоминать.
Хотелось не думать о том, что, согласно теории о хроноклазме, это всё уже случалось и уже повлияло на будущее – настоящее Морти – в полной мере.
Рик уполз на второй этаж дома, споткнувшись там обо что-то раза три и, выругавшись на весь квартал. Морти же прошёл на кухню, где Зандария всеми четырьмя руками мастерила сэндвичи из того, что нашла в холодильнике.
Морти повесил мятый пиджак на спинку стула и сам сел на этот стул, сложив локти на столе. Инопланетянка подвинула к нему тарелку с сэндвичами, и Морти взял один.
— Ты устал, — констатировала Зандария, садясь напротив.
— Конечно, я устал. Всего три дня в прошлом, а событий хватит на целую книгу, — Морти откусил от бутерброда, тщательно пережёвывая.
— Ты устал скорее не физически, а… — Зандария демонстративно постучала по своему виску пальцем верхней левой руки.
— Сложно, — согласился Морти, встал с места и достал из холодильника остатки апельсинового сока. — Оказаться за десять лет до своего зачатия и встретиться со своим молодым дедом, который… Ну, всё такой же Рик Санчез, которого я знаю, только помоложе.
Зандария склонила голову набок и дёрнула головными антеннами.
— Санч’ез – трудный гуманоид. Но видно, что ты ему не безразличен.
Морти усмехнулся, двигая стакан сока к Зандарии.
— Ты его не знаешь. И меня не знаешь. Более того, в сложившихся обстоятельствах, он не знает меня. Он просто хочет, чтобы я поскорее свалил из его дома.
— Прости мне мои околорелигиозные верования, — Зандария снова дернула антеннами – Морти мягко улыбнулся тому, что инопланетянка сочла нужным извиниться за подобное перед внуком учёного. — Но на Тете говорят, что память между связанными душами намного прочнее пространства-времени.
— Мм, то есть, по-твоему, мы с Риком скованы одной цепью, — это даже не вопрос был, а скорее утверждение – Морти кивнул сам себе, отпивая из стакана с соком.
— Ты был с ним в бесчисленных приключениях, на бесчисленном множестве планет, ты пересекал с ним границы пространства, оказываясь в параллельных реальностях, — это было всего лишь предположение, но Зандария была уверена, что попала в точку, поскольку зрачки Смита заметно расширились. — Так скажи мне, Мор’ти Сми’т: ты видел хоть одного Санч’еза без Мор’ти, который был бы счастлив?
Первой мыслью Морти была та, в которой он удивлялся, насколько банальная инопланетная проститутка хорошо разбирается в том, как устроена Вселенная.
Второй мыслью Морти была та, в которой ему пришлось признаться самому себе, что да: счастливого Рика он не видел.
Никогда.
— А ещё скажи мне, Мор’ти Сми’т, не является ли первоочередной причиной твоего желания поскорее вернуться в настоящее тот факт, что там остался тот Санч’ез, которого знаешь ты, и который знает тебя? Твой Санч’ез?
Морти поднял взгляд на инопланетную подругу. Как, скажите, ну как он умудрялся скрывать свои чувства к Рику ото всех, включая Рика и даже самого себя, а Зандария читает его без очков?
Зандария развела нижнюю пару рук в стороны:
— Вероятно, этому всему есть научное объяснение. И пока твой дедушка не нашёл его, я буду звать это связью душ.
Как ни назови, а выходила какая-то срань. Морти вздохнул и прикончил ещё один сэндвич. Вне зависимости от уровня интеллекта Морти, он не хотел разбираться в таких тонких материях, он просто хотел вернуться домой.
Но что ждёт его дома? Пустой гараж, набитый всяческим научным хламом? Полное непонимание всей семьи, за исключением Саммер, которая понимает и оттого ещё больше раздражает Морти? Парень глянул на календарь, украшавший собой стену. На дворе был тысяча девятьсот девяносто третий год.
— Если через двадцать семь лет ты не распылишься по галактике на атомы – залетай на земное Рождество в гости, — хмыкнул Морти, и Зандария кивнула ему.
Морти выложил на стол бумажник и разрядившийся в ноль мобильный, а потом направился на второй этаж, чтобы принять душ. Где-то в спальне храпел Рик, и парень инстинктивно встал на мыски, чтобы поменьше скрипеть половицами. В ванной комнате Морти снял с себя всю одежду и закинул в стиральную машину вместе с одеждой Санчеза, который умудрился, будучи вусмерть пьяным, озаботиться складыванием белья в корзину.