— Рик, — Смит хотел было потрогать Санчеза за плечо, но, памятуя о предыдущем пробуждении, не рискнул - шея ещё была дорога. Впрочем, учёный разлепил глаза и без этого. — Нужно наложить повязку, ты кровишь.
Рик посмотрел на свой бок, осторожно приподняв лоскуты драной рубашки. Морти же переключил тарелку на автопилот и потянулся за аптечкой. Пока парень вытаскивал стерильный бинт, Рик снял с себя испачканный в грязи и земле лабораторный халат, а потом и остатки рубашки.
Морти размотал часть бинта, и Рик выпрямился, оторвав спину от спинки кресла. Парень старался не думать ни о чём, но тело Санчеза мелко дрожало, что никак не было связано с действиями Морти.
— Озноб?
— Немного. Температура поднимается.
Морти тяжело вздохнул. Ничего, скоро они будут дома, там есть лекарства и наверняка какие-нибудь чудо-приспособления, которые изобрёл Рик. Всё будет в порядке, нужно только потерпеть ещё немного.
Когда с перевязкой было закончено, Морти вернулся к штурвалу, а Рик, неуклюже повернувшись на бок, упёрся лбом в боковое окно и снова провалился в беспокойный сон.
У дома было тихо. По земному времени в этом часовом поясе было около двух ночи, все соседи спали. Иногда Морти вообще сомневался в существовании соседей рядом с домом, в котором проживает Рик Санчез, будто чета Санчезов или чета Смитов жила в своеобразном вакууме, и весь мир крутился вокруг их семьи. Это, конечно, было форменным бредом. Наверное.
— Рик, мы дома.
Не “ты дома” и не “мы у твоего дома”. Вот так просто. Еще каких-то несколько дней назад Морти был засланцем из будущего, которого в срочном порядке надо убрать подальше, лет эдак на двадцать пять. Он был Рику никем, помехой, нарушающей спокойствие без того на то желания безумного гения. А теперь Морти опрометчиво произнёс “мы”, и Рик даже не запротестовал на этот счёт, раскрыв глаза, устало выдохнув и вывалившись из тарелки вместе с каким-то мусором типа консервных банок.
Морти заглушил двигатель, обошёл тарелку и помог Рику дойти до дома. В прихожей горел свет, но весь остальной дом был погружен во тьму. Либо Зандария скрылась из убежища, попутно прихватив с собой парочку наиболее интересных разработок человеческого учёного, либо она легла где-то спать.
— Я воняю, Морти, — неожиданно произнёс Рик. — Перегаром, кровью и какой-то тухлятиной.
— Так и есть, — согласился Смит, поковыляв вместе с дедом на второй этаж, где располагалась душевая кабина.
Рик, конечно протестовал. Ну, насчёт того, чтобы его заботливо освобождали от порванной и запачканной одежды. Только протестовал он не особо сильно, по правде говоря, Морти даже не считал это за протесты, поскольку доподлинно знал, как звучит и ведёт себя Рик, когда он действительно против чего-то. Сейчас же это было просто брюзжание старого пердуна на тему “я-и-сам-могу-с-этим-справиться-слышь-пёс-ты-чё”. Морти почти затолкал деда в душ и усадил его на кафельную плитку, включив воду. Тут Рик, конечно, отпустил бранное словечко, поскольку в первые секунды вода была ледяная. Зато он чуть-чуть пришёл в себя.
Морти закинул одежду стираться (хотя не был уверен, что она всё ещё будет пригодна для ношения), включая свои джинсы. А потом зашёл в душевую кабинку к Рику.
Санчез весьма выразительно глянул на внука. Не то что бы его смущали юнцы в одном нижнем белье или наличие полуголого родственника мужского пола в одном душе с ним, но Морти сделал это так просто, что у Рика поселились мысли об особенном коварстве паренька. Тот, кто в критической ситуации начинает заикаться как самый распоследний придурок, не может так спокойно торчать в одном душе с Риком Санчезом. Рик было открыл рот, чтобы саркастично прокомментировать происходящее, но получил на упреждение:
— Заткнись.
— Не переигрывай.
— Извини.
Вода стекала по худым и острым, но широким плечам Рика, он подтянул к себе колени и обнял их руками. Выглядело бы жалко, если бы это был не Рик. А так – это просто вусмерть заебавшийся экстремист-учёный. Морти обошёл его и взял с полки шампунь, выдавил немного содержимого на ладонь и начал втирать шампунь в волосы Рика.
В рыжие, густые, ещё без проплешин, волосы своего деда. Ебаный пиздец.
— Ты что, на полном серьёзе собрался меня помыть, пиздюк? — как бы невзначай осведомился Санчез, впрочем, вообще никак не противостоя происходящему.
— Мм, — невнятно ответил Морти, массируя голову деда. В конце концов Рик просто вздохнул и закрыл глаза.
Пыль, кровь и грязь стекала вместе с водой, окрашивая её в противный бурый цвет. Дыхание Рика постепенно выравнивалось, было уже не таким глубоким и отрывистым, он вытянул ноги и расслабился. Смыв шампунь с головы Санчеза, Морти взял самую мягкую мочалку из тех, что были в доступе, и намылил её. Переместился из-за спины Рика вперёд, перешагнув его колени и опустившись перед ним на свои. Рик раскрыл глаза:
— Поза – огонь, Морти, — не удержался он от едкого комментария, вскользь глянув, как намокшие от воды боксеры парня облепили его таз.
— Ты много крови потерял. Если оставшаяся перетечёт в одно конкретное место, ты рискуешь потерять сознание, — не остался в долгу Морти.
— Единственное, что сейчас может у меня встать – это сердце, пёс.
Парень весело хмыкнул игре слов, а потом жестом попросил Рика откинуться на стенку, чтобы получить доступ к ране. Её он оттирал особенно аккуратно, стараясь не повредить швы, с таким трудом и усердием наложенные. Получилось, кстати, неплохо, особенно для человека, у которого нет медицинского образования. Для человека, у которого пальцы тряслись как у наркомана в ломке, когда он стежок за стежком зашивал тело Рика.
Несмотря на общую абсурдность ситуации и на её очевидную двусмысленность, Рик не соврал насчёт своего состояния – возбуждаться он не собирался.
Физически, по крайней мере.
— Ты считаешь, что я должен себя униженным чувствовать или что? — вдруг спросил Санчез. Морти поднял на него взгляд:
— Не знаю. Должен?
— Ты мне скажи.
— Я… — Морти откровенно не нравилось, куда идёт этот разговор.
— Чувствуешь ли ты такое маленькое сраное удовлетворение оттого, что я тут перед тобой в таком виде? — подсказал нужное русло мыслей Рик.
— В каком “таком”, деда Рик? — как-то по-детски уточнил Морти. — Я видел тебя в ситуациях более унизительных. Пьяным и ссущим себе в штаны, например. И нет, никакого удовлетворения я от этого не испытываю.
“Я просто пытаюсь проявить немного заботы, старый ты упёртый мудак, просто пытаюсь показать, что я хоть на что-то гожусь, что я полезный, почему нельзя просто помолчать и принять тот факт, что я беспокоюсь о тебе? Что о тебе вообще кто-то беспокоится!?”
Неожиданная тирада в собственной голове заставила Морти потупить взгляд и продолжить намыливать деда мочалкой, но Рик отобрал орудие экзекуции:
— Выйди. Я сам справлюсь.
— Конечно.
И Морти действительно вышел, капая на пол водой из промокших насквозь трусов.
Первые десять секунд парень злился, разглядывая себя в зеркале и пытаясь зачесать влажные волосы назад. Но потом до юного мозга дошла одна простая истина: Рик пытается выставить себя дерьмом, потому что ему невыносимо стыдно за то, что он дал слабину. За то, что на ладан дышит из-за какой-то инопланетной шавки с тысячью глаз. За то, что малолетнему пиздюку приходится за ним ухаживать. Приходится переживать, как бы он не отрубился и не пизданулся башкой о кафель. Привыкший играть в бога, Рик не хочет признавать, что он всего лишь человек. Вот и весь ответ.