Фрэнк посмотрел на собственные часы — 19:07. Осталось всего восемнадцать минут. Он тихо выругался и бросился бежать вниз по лестнице к выходу. Восемнадцать минут. Возможно, ему хватило бы времени добраться до трубы воздухозаборника и взобраться на вершину дирижабля до того, как взорвется бомба, однако, если он попытается подняться на борт «Оберона», пока тот будет находиться в пределах видимости взлетной площадки, его обязательно заметит кто-нибудь на земле. Хотя хронолет и находится в режиме «хамелеон», сам Фрэнк не замаскирован. Потом появятся показания очевидцев о странном зрелище, подтвержденные документальными кадрами. Человек, карабкающийся по лестнице в небо и растворяющийся в воздухе, обязательно произведет сенсацию.
— Улетай отсюда, — приказал Лу. — Я найду другой выход.
— Ты в своем…
— Не спорь. Я подам сигнал, когда выберусь отсюда. Подберете меня где-нибудь в другом месте. — В этот момент Фрэнк находился на последней ступеньке. Посмотрев по сторонам, он увидел, что на мостках больше никого нет. — Все, конец связи. Если мы больше не увидимся… в общем, пускай всем займется Леа. Она знает, что делать.
Мец что-то говорил, но у Фрэнка уже не было времени слушать. Он снял головной телефон и сунул его в карман, затем двинулся по коридору в направлении носа дирижабля.
Когда произошла катастрофа, «Гинденбург» стремительно терял высоту. Через тридцать семь секунд после взрыва он был… станет… грудой полыхающего искореженного металла. Поскольку при падении дирижабль сначала ударился о землю кормой, большая часть уцелевших находилась именно в передней части корабля, если не считать нескольких членов экипажа у нижнего руля, которым удалось спастись, прежде чем их сожгло пламя или смяли обломки. Поэтому лучший шанс остаться в живых — добраться до нижних палуб передней части воздухолета. Тем не менее Фрэнк не мог допустить, чтобы его заметили в пассажирском отсеке, а на палубе Б в своих каютах находились многие члены экипажа.
Если он правильно помнил план корабля, между двенадцатым и тринадцатым отсеками находилась вентиляционная шахта, которая вела вдоль нижних мостков к палубе Б, недалеко от грузового и почтового отделений позади контрольной гондолы. Там находились два грузовых люка. Если бы он пробрался туда, то смог бы спрятаться и переждать взрыв.
Фрэнк преодолел три четверти пути вдоль мостков, миновал вентиляционную шахту между десятым и одиннадцатым отсеками, когда вдруг услышал где-то рядом голоса. Он, тяжело дыша, остановился и пытался отыскать глазами какое-нибудь движение в слабоосвещенном коридоре. Ничего, кроме грохота шагов по металлу. В центральной части мостков прямо перед ним кто-то находился — возможно, двое механиков.
Фрэнк развернулся и как можно быстрее и тише зашагал к вентиляционной шахте, мимо которой только что прошел. Последний раз оглянувшись, открыл люк, нырнул внутрь и задержался на лестнице ровно столько, чтобы запереть за собой дверь.
Шахту заполнял приглушенный гул близких двигателей. Спускаясь по лестнице, Лу чувствовал ладонями, как вибрируют перекладины. Если ему не изменяет память, эта шахта должна вывести к нижним мосткам, проходящим вдоль киля, как раз недалеко от кают экипажа. Однако в этой части нижнего фюзеляжа корабля не было ни одного грузового люка, а войти в гондолы переднего двигателя, где во время высадки будут находиться механики, он не решился.
Так или иначе, приходится пробираться через каюты экипажа к палубе Б пассажирского отделения.
Добравшись до дна шахты, он прислонился ухом к люку, но ничего не услышал из-за шума двигателей. Время кончается; придется рискнуть. Фрэнк начал открывать люк и вдруг ощутил на бедре знакомый груз. Он поглядел вниз и увидел, что ломик, который взял с собой с «Оберона», все еще болтается на поясе. Он уже не представлял никакой ценности, но мог оказаться необъяснимой уликой, если его схватят. Фрэнк снял инструмент с ремня, повесил его на ступеньку, после чего открыл люк.
На килевом мостике не было ни души. С каждой стороны треугольного каркаса находились топливные и водные цистерны. Впереди располагался шпангоут, его запертая дверь вела прямо в верхний отсек. Фрэнк запер люк вентиляционной шахты и, миновав цистерны, быстро прошел к двери. Откуда-то сверху доносились невнятные голоса механиков, встречи с которыми ему удалось избежать. Взявшись за дверную ручку, он замешкался, затем повернул ее и распахнул дверь.
После холодной неотапливаемой шахты его приятно окутал теплый воздух служебного отсека. Фрэнк тихо закрыл дверь и, прижавшись к оштукатуренной стене, прислушался к звукам, доносящихся из узкого коридора, который лежал прямо перед ним. Из каюты слева послышался едва различимый шорох. Подкравшись ближе, он увидел, что дверь открыта. В каютах экипажа почти никого не было.
Затаив дыхание, Фрэнк осторожно прокрался к двери каюты. Он выглянул из-за косяка и увидел молодого темноволосого мужчину, склонившегося над открытым чемоданом. Лу узнал в нем одного из стюардов; в действительности это был тот самый юноша, который сопровождал его и Леа на борт «Гинденбурга», когда тот покидал Франкфурт. Корабль прибывал в Лэйкхерст, его работа закончилась, и теперь он складывал вещи, чтобы провести выходные в Нью-Йорке. Стюард отвернулся к шкафу, напевая под нос какую-то мелодию, и Фрэнк, воспользовавшись этим, на цыпочках прошмыгнул мимо его каюты.
«Auf wiedersehen, mein freund, — подумал он. — Надеюсь, ты выберешься отсюда живым».
В конце коридора располагалась еще одна дверь. Фрэнк аккуратно открыл ее и проскользнул в лежащий за ней проход. Он сразу же узнал это место; Лу находился на палубе Б, напротив килевого коридора, проходящего через нижнюю палубу пассажирского отделения. Впереди была площадка, которая вела к лестнице на палубу А. Недалеко отсюда у него под ногами располагался двухрядный свернутый трап.
Прислонившись к переборке, Фрэнк с облегчением вздохнул. Отлично. Теперь остается только прятаться… но сколько? Он осознал, что не сверял время уже по меньшей мере пятнадцать минут, поднял руку и поглядел на часы Мерфи.
Они показывали 19:23. Осталось две минуты, а может, и того меньше. Должно быть, «Гинденбург» сейчас уже парит над взлетной площадкой, медленно снижаясь над швартовочной опорой.
Хватит времени связаться с «Обероном». Он вытащил из кармана брюк переговорное устройство и прижал его к голове.
— «Оберон», слышите меня?
Прошло несколько драгоценных мгновений, и раздался голос Леа.
— Фрэнк, где ты находишься?
— На палубе Б, около трапа, — прошептал он. — А где вы?
Со стороны коридора послышался звон кухонной посуды. Откуда-то сверху доносились слабые голоса пассажиров, наблюдающих с палубы А, как наземный обслуживающий экипаж ВВС США бросился хватать канаты, только что сброшенные с дирижабля. Где-то наверху он, должно быть, касается оправы очков, тайком сверяя время, и что-то бормочет Леа о том, чтобы она была готова…
— Мы приземлились у северного края взлетно-посадочной полосы, — ответила Леа. — Зак собирается…
С другой стороны коридора послышался шум воды в сливном бачке. Секунду спустя растворилась дверь ближайшего из трех туалетов, и в коридор вышел пассажир. Высокий седоволосый мужчина инстинктивно глянул вниз, чтобы проверить, застегнута ли ширинка.
Фрэнк смахнул с лица переговорное устройство, сунул его обратно в карман и посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую. Ему негде было спрятаться. Оставалось лишь застыть на месте в надежде, что его не заметят.
Пассажир развернулся и двинулся в его сторону. И тут у Фрэнка засосало под ложечкой.
Это был Джон Пеннс.
На мгновение он подумал, что этот человек — он сам: другой вариант Фрэнка Лу, переодетого и замаскированного под одного из несчастливых пассажиров. Однако когда мужчина приблизился и их взгляды встретились, в его глазах не промелькнуло ни намека на узнавание, ни шока при виде самого себя. Пеннс всего лишь странно посмотрел на Лу, словно увидел пассажира, который последние три дня ускользал от его внимания, затем повернулся и направился к лестнице, ведущей на палубу А.