– Угощайся.
Пёс осторожно взял из рук еду, проглотил.
С этих самых пор ему так и доставались маленькие кусочки объедков со стола. Про собаку просто забывали, что она живёт в доме. Понятно, что Ус – занятой человек, его жена – тоже (директор школы). Всю работу по дому выполняла служанка. Но с собакой ей не хотелось иметь дело – она не любила собачью породу. Поэтому у Гандона имелось много свободного времени, чтобы быть наедине с самим собой и пустым желудком. Нагадить на палас – и то проблема.
Время летело быстро. Вот и новый год скоро. Гандон понимал это по запаху – в доме начали готовить праздничные блюда. Но собаке был строго-настрого запрещён вход в кухню. Но стоит только пожелать, как говорится, случай всегда найдётся.
А Валерий Сергеевич тем временем играл в карты с друзьями. Он был заядлый игрок. Гандону разрешалось присутствовать во время игры. Он лежал обычно на коврике возле книжного шкафа, наблюдая за Евгением Николаевичем, гостем.
Играли в покер. На евро. Пили армянский коньяк. Евгений Николаевич часто проигрывал, злился. Проигрывал и судья Григорян, но тому было всё равно.
На первый взгляд, если внимательно посмотреть на Баскакова, это было не заметно – следователь же! Но Гандон видел, как его пальцы ног сжимаются и разжимаются, носки рвались. Усу, напротив, везло. Он был в хорошем расположении духа, много шутил.
– Рассердясь на вшей, да и шубу в печь. – Он всё прекрасно понимал.
У Евгения Николаевича зазвонил сотовый телефон.
– Да?
Звонил одноклассник Дима. Юрист одного из предприятий города.
– Евгений, здесь одной моей сотруднице помощь нужна.
– Ну…
– Ус – обвинитель, понимаешь… В январе суд. Сын у неё под следствием. Готова заплатить. Скажи, сколько надо? С Усом у тебя дружеские отношения, насколько мне известно.
– Фамилия сына?
– Новиков.
– Сейчас перезвоню.
Евгений Николаевич объясняет ситуацию Усу, шепчет на ухо (Григорян сейчас лишний). Тот в таком хорошем расположении духа, ему фартит, и он называет заниженную цифру.
Евгений Николаевич извиняется, выходит из-за стола, идёт в другую комнату.
Гандон поднимается с коврика, плетётся следом.
– Алло, Дима?
– Слушаю.
Евгений Николаевич называет сумму в два раза больше.
– Хорошо, я передам. Она, сотрудница, кстати, сейчас рядом со мной.
Гандон смотрит на Евгения Николаевича. Тому не нравится, как смотрит на него собака, и прогоняет её.
Вскоре сделка совершена. Все остались довольны. В том числе и Евгений Николаевич, хотя он проигрался в пух и прах. И своё довольство он проявляет так, что гладит Гандона, которого не гладил вообще никогда.
Гандон рычит, и Евгений Николаевич одёргивает руку.
– Исхудал пёс, – говорит он, обращаясь к Валерию Сергеевичу. – Вон как рычит!
– Танька, – зовёт Валерий Сергеевич служанку, – накорми Гандона. А то он и правда всех гостей перекусает.
Наступает ночь. Завтра Новый год. Хозяева спят. Не спится только Гандону. Его снова плохо накормили.
Он пробирается в кухню, дверь открыта.
Очертания большого холодильника видно во тьме. Гандон садится напротив. Там, за дверью, столько кушанья! Он знает. И пытается открыть мощной лапой дверь холодильной камеры.
С третьей попытки ему это удаётся.
Яркий свет бьёт в глаза – а запах!..
От удовольствия Гандон тявкнул. Но не громко. Слюни потекли из клыкастой пасти. Ещё бы! Гусь жареный с золотистой корочкой. Сандвичи с сёмгой и сыром. Шашлык из курицы. Утиные окорочка с ананасами. Рулет из индейки с черносливом. Нежные котлетки. Салаты. Говядина… «Во гадина!» – подумал Гандон, сожрал всё и тут же насрал возле холодильника.
Это собачий вольер. Он специально сделан для Гандона, и сделан поспешно.
Зима, Гандон мёрзнет и готовит побег.
Он прокопал под сеткой ограждения яму и ждёт теперь, когда его накормят.
Танька несёт похлёбку. Гандон ест последний раз в этом доме. Облизывается. Громко лает на прощанье. Пролазит через подкоп – и бегом прочь в неизвестность.
Это Бес. Бомж. Он стоит возле церкви, просит милостыню. На поводке у него собака. Вместе с собакой на территорию церкви ему нельзя. Кошкам можно, а собакам вход воспрещён. Там ночлежка – Бог заботится почти обо всех тварях, как может. Бесу поэтому пёс в тягость, он не Бог, он тварь. Но и отпустить собаку не может. По тем же самым причинам, что и Валентин Елыгин.
Прихожанам он предлагает собаку по бросовой цене, за три бутылки водки. Никто не берёт. Даже не торгуется.